Дисклеймер: герои не принадлежат автору фанфика, он не извлекает выгоды из их использования
Гнетущая египетская жара никак не спадала, превращая песок в раскаленные уголья
и иссушая человеческие силы. Чуть легче становилось только к ночи. Ещё от жары
спасала вода - конечно, не Нил, а прохладный водоем где-нибудь в тенёчке. Когда
бы не ночь и не огромная ванна в царских покоях, Гефестион не стал бы даже
думать о любви.
Но вечерний ветерок был ласковым, а грудь омывала прохладная вода - прекрасный
фон для страсти, с которой Гефестион ритмично входил в Александра. Он застонал,
когда Александр, раздразнивая его ещё больше, коснулся соска. Пот блестел на
коже, где тело не было погружено в воду. В лампах рядом с ванной горели
благовонные масла, наполняя воздух густым ароматом экзотики и секса. Саму
встроенную в пол ванну было бы правильней назвать бассейном: в неё поместилась
бы фаланга пехотинцев.
За дверью раздался звук легких шагов. Краем сознания Гефестион услышал их, но его внимание полностью поглотило соприкосновение плотно прижавшихся тел и разлившееся в крови пламя.
Сегодня они впервые были вместе со времени осады Газы. Сначала в плечо Александру
попали из катапульты, и даже сейчас почти зажившая рана выглядела скверно;
Гефестион осторожно коснулся её губами. Потом был утомительный переход в
Египет, в котором Александр не мог не принять участия, несмотря на рану. По
прибытии в Египет начались бесконечные церемонии передачи Александру статуса
фараона. Думать о чем-либо другом было некогда. Плюс проклятая жара -
неудивительно, что для любви до сих пор не было ни времени, ни настроения.
Но тем лучше: приходилось оттягивать удовольствие.
Гефестион сильнее напряг бедра, и Александр, зажатый между ним и бортиком ванны, судорожно глотнул воздух.
В отличие от македонцев, египтяне почитали своих фараонов наравне с богами. И вот - новоиспеченный фараон, божественный Александр громко стонал от удовольствия, вцепившись в руку Гефестиона.
От этих мыслей Гефестиона пробила дрожь, и он яростно поцеловал Александра.
Всё быстрее и сильнее двигая бедрами, он определил, что грань уже так близка.
Александр посмотрел на Гефестиона темными от вожделения глазами. Тот опустил ладонь
на его фаллос, медленно провел пальцами от основания к кончику. «Покричи для
меня, Александр», - шепнул Гефестион и продолжил движение, подчиняя Александра
ритму своих бедер. Александр тихо зарычал и сильнее напряг мускулы там, где
Гефестион проникал в него.
Ещё одно движение ласкающих пальцев - и Александр кончил в его руки, выкрикивая
его имя. Гефестион застонал, когда Александр сжал его сильнее; бедра дернулись
в последней спазме - и глубоко в своём возлюбленном он нашел удовлетворение.
Когда прошла последняя судорога страсти, Гефестион переместился туда, где было мельче, увлекая Александра за собой. Они легли вместе, Гефестион - прислонившись спиной к бортику, Александр - сверху.
Гефестион бережно прикоснулся к ране на его плече.
- Не болит? - участливо спросил он.
Он правда старался быть как можно аккуратней.
- Чуть-чуть ноет. Пройдёт, - ответил он, но виноватый вид Гефестиона заставил добавить: - к ночи всегда разбаливается.
Гефестион просиял.
- Я могу намазать лекарство… если, конечно, ты поручишь это какому-нибудь рабу, - поддразнивая Александра, сказал он.
- Не говори ерунды, - возмутился Александр. - Я не откажусь от возможности лишний
раз почувствовать на себе твои руки.
Он наградил Гефестиона долгим поцелуем, после чего они с неохотой расцепились и вылезли из ванны. Тут же, словно отделившись от стен, появились три темных раба-египтянина с полотенцами и кувшинами питьевой воды. Гефестион раскраснелся, и не только от горячего воздуха. Интересно, рабы шпионили? Хотелось верить, что нет. То, чем занимались они с Александром, было не совсем правильно. В одном можно было не сомневаться: египтяне, если что и видели, не станут сплетничать с греками.
Александр поспешно отослал рабов, не взяв ничего из предложенного. Гефестион
заметил, что Александр тоже покраснел. Гефестион отлично знал, что в некоторые
моменты великий царь с радостью отдал бы свой венец за то, чтобы оказаться
вдали от посторонних глаз.
Гефестион взял руку Александра в свою.
- Дай посмотрю, как твоё плечо. Если стало хуже, то Филипп мне голову оторвет.
Александр улыбнулся и позволил Гефестиону уложить себя на кровать.
Врач предусмотрительно оставил в покоях Александра баночку с лекарством. Гефестион достал её, взял на палец немного липкой студенистой мази и стал бережно втирать в плечо Александра. Он старался сосредоточиться на том, чтобы ровно положить мазь, и не думать про то, чем они только что занимались, или как приятно ощущать под пальцами слегка влажную кожу Александра. Было слишком жарко, чтобы повторить ещё раз.
Тело, однако, с ним не согласилось и уже настраивалось на продолжение. Он закончил умащивать рану Александра, склонился над ним и подарил долгий поцелуй. Для Александра это было немного неожиданно; но он заметил нарастающее возбуждение Гефестиона и затащил его на ложе рядом с собой. Проведя пальцами до самого низа его живота, он поцеловал его сосок, тут же отвердевший.
Александр продолжал целовать его, спускаясь ниже, и Гефестион заставил себя
спросить:
- Ты уверен? Если тебе больно, то мы не должны….
Александр улыбнулся, почти касаясь губами его пениса.
- Уверен.
Если у Гефестиона ещё оставались какие-то возражения, то они вылетели из головы, когда по его концу спустился кончик языка Александра, распаляя и раздразнивая. Александр взял его в рот, и Гефестион судорожно вцепился в мятые простыни, жалея, что не догадался предложить снова забраться в бассейн, где было прохладней. Капли пота текли по лицу.
Язык и губы Александра вытворяли с ним то, что ребенок делает с леденцом. В
ответ сильные бедра Гефестиона, между которыми двигалась вниз и вверх голова
Александра, взвились над ложем. Его стон перешел в крик, когда ещё два или три
касания языка довели его до пика.
Александр проглотил его семя, а по телу Гефестиона прошла дрожь невыносимого наслаждения.
Он лег на бок подтянул ноги к груди, тяжело дыша. Александр прикоснулся ладонью к его влажному лбу и поцеловал в губы. Гефестион почувствовал свой вкус у него на губах.
Удовольствие выпило последние силы. Он сказал:
- Я сейчас не смог бы пошевелиться, даже если от этого зависела бы жизнь.
Александр улыбнулся и лег рядом, положив руку поперек его груди.
- И не шевелись, - ответил он, - лучше останься здесь до утра.
Гефестион улыбнулся в ответ, уже не противясь дреме, навеваемой египетской жарой, которая по сравнению с другими вещами уже не казалась такой жаркой.