"Друг Теламонид, сюда! за Патрокла сраженного в битву!
Может быть, сыну Пелееву мы возвратим хоть нагое
Тело его, а доспехи похитил убийственный Гектор".
В этот момент голос Александра, нараспев читающего любимые строфы из «Илиады»,
дрогнул, полный скорби и печали. В такие секунды в нем просыпался гениальный
актер, одной интонацией передающий слушателям всю глубину потери, весть о
которой вот-вот сведет его божественного предка с ума. Так он мог читать только
своему любимому, лишь с ним македонский принц позволял себе плакать над
бессмертным творением Гомера.
Обнаженный Гефестион, лежавший рядом с другом, завернулся в
покрывало и спрятал лицо в подушке, чтобы скрыть собственные слезы, смочившие
густые ресницы. Им так редко теперь выпадали драгоценные минуты, когда друзья
могли побыть вдвоем, поэтому каждый раз Гефестион готов был реветь от счастья,
словно девчонка. А тут еще и услышанная на ночь Зевс знает в который раз
история Ахилла с Патроклом, воплощением кого друзья себя искренне считали.
Когда-нибудь они съездят к месту погребения героев и принесут жертвы их душам.
Так говорил - и воинственный дух взволновал у Аякса.
Он устремился вперед, и при нем Менелай светлокудрый.
Гектор меж тем, обнаживши от славных доспехов Патрокла,
Влек, чтобы голову с плеч отрубить изощренною медью,
Труп же его изувеченный псам на съедение бросить.
Колена Александра коснулась рука, и бездонные синие глаза поймали его мгновенно
ставший нерешительным взор.
- Хватит на сегодня, филэ. Иди ко мне, я изгоню из твоего сердца печаль по
Патроклу, - Гефестион одними губами улыбнулся золотоволосому юноше,
вцепившемуся в свиток, словно хотел спрятаться в нем от постоянно снедавшего
Тиона огня.
- Нет, не хочу, - мотнул головой Александр и вновь развернул пергамент, чуть
отодвинувшись от горячего тела друга. – Прости, у меня там по-прежнему болит.
Но дотоле о смерти Патрокла
Вовсе не ведал герой Ахиллес, бессмертным подобный;
Рати далеко уже от ахейских судов воевали,
Близко троянской стены; не имел он и дум, что сподвижник
Пал; уповал он, что жив и, приближась к вратам Илиона,
Вспять возвратится; он ведал и то, что Приамова града,
Трои, Патрокл без него не разрушит, ни с ним совокупно.
Часто о том он слышал от матери: в тайных беседах
Сыну она возвещала совет великого Зевса;
Но беды жесточайшей, грозившей ему, не открыла
Нежная матерь: погибели друга, дражайшего сердцу.
Привыкший ждать Гефестион повернулся на ложе так, чтобы было удобней наблюдать
за Александром, и стал слушать дальше. Лицо принца, полностью погрузившегося в
себя, было до дрожи прекрасным, густые брови почти сошлись на переносице,
посреди высокого лба залегла страдальческая морщинка. Ласковый взгляд
Гефестиона остановился на алебастровом плече, матово блестевшем в свете двух
горевших подле Александра ламп. Тень от свитка падала на стройные бедра, вкус и
упругость которых Гефестион мечтал ощущать снова и снова, не прерываясь ни для
еды, ни для питья, ни для битв. Полные алые губы Ксандра пробуждали в теле
друга воспоминания о прошлой ночи, после нее на спине Гефестиона остались
синяки и царапины, а на груди - следы поцелуев и острых зубов. Он втайне
гордился тем, что смог вызвать у обычно спокойно относящегося к постельным
утехам Александра такую дикую страсть, но вот теперь приходилось расплачиваться
за свое вожделение. Однако, о Боги, как же вчера было хорошо!
Машинально ладонь Гефестиона легла на напрягшийся фаллос, и он, опустив
ресницы, принялся не спеша поглаживать кончиками пальцев атласную кожу. Дыхание
стало постепенно учащаться, но движения руки молодого человека оставались
томительно неспешными.
"Знаю, о матерь, Зевес громовержущий все мне исполнил.
Но какая в том радость, когда потерял я Патрокла,
Милого друга! Его из друзей всех больше любил я;
Им, как моею главой, дорожил; и его потерял я!"
Внезапно голос Александра стих. Откинув с вспотевшего лба длинные пряди темных
вьющихся волос, Гефестион встретил его смущенный взгляд. Взгляд, то и дело
опускающийся на поблескивающий ствол, подрагивающий в сильных пальцах.
- Мне продолжить? – сквозь зубы простонал юноша, донельзя возбужденный одним
лишь фактом, что его возлюбленный смотрит на него, не в силах отвернуться. И
облизывает губы, чуть подавшись вперед, втягивая носом едва ощутимый
пряно-резковатый запах.
На щеках Александра заалел румянец, все это было так ново и непривычно для
него. Но противиться предложению, горевшему в синих глазах и хриплому голосу он
не мог, поэтому едва заметно кивнул.
Гефестион довольно вздохнул, спрятав торжествующую улыбку, боясь спугнуть
своими действиями пробуждающуюся в принце страсть, он попросил того подоткнуть
ему под спину подушку. Он и сам мог сделать это, но предпочел потянуть время.
Александр склонился над другом и, стараясь не касаться совершенного юного тела,
исполнил просьбу, высказанную таким соблазнительным голосом, что пожелай
Гефестион иного, юноша согласился бы не раздумывая, пусть даже потом и пришлось
бы ходить на четвереньках.
Тион на некоторое время прикрыл глаза и приказал своим рукам не хвататься за
узкую талию любимого, не тянуть его на себя. По его груди скользнул золотистый,
пахнущий светом локон, неожиданной тяжестью легший на пылающую кожу, гладкая
щека была на расстоянии поцелуя, провести бы по ней языком, слегка прихватить
зубами мочку аккуратного ушка. Смять, сдавить, сделать частью себя. Он
раздвинул колени как можно шире, будто случайно задев длинной ногой бедро
побледневшего юноши. Словно почувствовав мысли Гефестиона, Александр поспешно
вернулся на свою часть ложа и вновь, будто маленький зверек, не мигая, удивленный
своим бесстыдным любопытством, посмотрел на его замершую в ладони плоть,
которая накануне заставляла его извиваться, кричать, подбадривая и умоляя брать
глубже и яростней.
- Не отворачивайся. Я буду делать это для тебя, представляя, что твои пальцы
медленно, да, вот так, ласкают мою шею. Ты помнишь, как я люблю, когда ты
лижешь за ухом, спускаешься ниже, обхватываешь губами соски. – Коротко
подстриженные ногти царапнули кожу вокруг покрасневших ягодок, потерли их
шершавыми подушечками, с трудом сфокусировав взгляд на забывшем как надо дышать
возлюбленном, молодой человек глухо застонал, увидев, что пальцы Александра
принялись мять сквозь ткань хитона свой собственный фаллос.
- Да, мой эромен, трогай себя, молись Афродите вместе со мной, - и ничего более
возбуждающего не видели синие с поволокой глаза семнадцатилетнего юноши, чем
показавшийся из-под белой ткани затвердевший член Александра с капелькой влаги
на самом кончике.
- Сними с себя все, - голос Гефестиона опустился до еле слышного шепота,
напоминая горячий прибрежный песок, пересыпающийся из ладони в ладонь.
- Ты действительно божественен, Александр, - неподдельное восхищение любовника
заставляла мягкие волоски на коже принца вставать дыбом, и сидя перед Тионом на
коленях, сын Филиппа дрожащими пальцами отколол фибулу, оставаясь обнаженным не
только юным телом, но и душой.
- Я снова сдаюсь, мой Патрокл. Желания слабой плоти сильней меня. Как бы я ни
хотел сопротивляться, не могу. О Боги, неужели я стану таким, как отец?
- Ш-ш-ш, - Гефестион склонил голову набок, любуясь, как противореча словам,
рука Александра теребит возбужденный член, двигая токую кожицу по всей длине.
Вторая ладонь заблудилась у лебединой шеи, пробежалась по высоким скулам, и вот
уже пухлые губы разомкнулись, выпустив на свободу сдавленный стон. Показавшийся
острый язычок сначала лизнул палец, а потом втянул его внутрь жаркого рта,
посасывая, доводя до предела Тиона, яростно ласкающего свой, почти касающийся
живота, фаллос. Рука темноволосого юноши была блестящая и липкая, пальцы стремились
еще туже обхватить ноющую плоть и скользили по ней с мокрым звуком, великолепно
зная, когда нажать, а когда нежно погладить красную головку, чтобы вырвать из
груди сладкий крик.
Тени в углах подползли ближе, но молодым людям было наплевать на лай собак,
встревоженных проходящими по двору слугами, звук голосов переговаривающихся
стражников. Оба юноши не отрывали друг от друга затуманенных глаз. Мысль о том,
что в любой момент к ним могут войти друзья, обостряла испытываемые ощущения до
крайности. Запретная игра, ставшая необходимостью.
- Ге-фе-сти-он...
Бедра Александра толкались навстречу тугому кулаку, соски напряглись и в
мерцании ламп походили на крошечные раскаленные угольки, влажные золотые кудри
облепили лицо, кончики волос задевали пересохшие, широко раскрытые губы принца,
но он не чувствовал этого, извиваясь под взглядом Гефестиона, по подбородку
которого уже текла струйка крови, настолько сильно тот закусил губу, стараясь
не кончить раньше своего принца.
- Ну же, давай, мой хороший, - и от этих слов, напряжение внутри Ксандра
достигло той точки, за которой начинается вечность, из его покрасневших пальцев
брызнуло семя, серебристым дождиком проливаясь на конвульсивно дрожащее тело,
юноша откинулся назад, не видя, как точно таким же обжигающим взрывом,
Гефестиона отбросило к стене, где он замер, хватая воздух, словно вытащенная на
берег рыбка.
Полумрак, тяжелое дыхание двух любовников, довольная улыбка на лице Александра,
медленно подкрадывающегося к другу, и изумленные глаза Тиона, поспешно натягивающего
на себя покрывала.
- Принц, не смей меня касаться, а то тебе будет очень больно.
- Нет, - шепнул Александр. – У меня идея получше, давай меняться?