Часть 1.

На женской половине дворца в Пелле в этот полуденный час, наполненный жаром летнего солнца, было тихо и довольно пустынно. Тут отдыхали.
Гибкий и изящный молодой человек в богатой одежде и в золотых украшениях, которых было, пожалуй, немного чересчур, шёл почти крадучись вдоль ряда невысоких колонн, за которыми располагался внутренний дворик с обильно цветущим садом и фонтаном. Каштановые волосы аккуратно уложены, лицо, даже напряжённое - потому что он отовсюду мог ждать здесь подвоха - сохраняло надменный вид, который несколько портил весьма миловидные черты.
Ему совсем недавно передали, что царица Олимпиада просит его явиться. По возможности, тайно. Тайны он, конечно, любил, но… Змей он побаивался и в глубине души брезговал ими. А ведь всем известно, что Олимпиада их держит, как другие женщины кошек. Ведьма!
Когда ему навстречу бесшумно выскользнула большеглазая смуглая девушка-рабыня, и сделала немой знак идти за нею, он даже обрадовался. Его приглашали в сад, а не в логово колдовское. Но он всё равно должен был оставаться на чеку.
Царица ждала его у маленького бассейна с диковинными рыбёшками, задумалась, будто бы, под журчание негромкого фонтана.
Даже девушки у неё были не как обычные девицы – те обычно не сводили с него восхищённых глаз, а эти – едва удостоили взглядом и гордо удалились по лёгчайшему мановению руки Олимпиады. В другой обстановке он не преминул бы проявить всё своё обаяние, но эти желания не вызвали. Ведьмины служанки.
Кто с такими отважится шутить и навлекать на себя колдовство?

Царица – великолепная, с неестественно прямой осанкой, не спускала глаз с водоёма, где резвились её рыбки. Он обратил взгляд туда: рыбки дрались, разрывая на куски добычу – Олимпиада бросала им свежее мясо.
В животе у него сделалось пусто, он ощутил приступ дурноты, быстро отвернулся. Даже ему, уже убившему уже не одного и бывшему в битве, зрелище показалось отвратительным. Последняя девушка – рабыня подала царице полотенце. Та отёрла пальцы, с длинными безупречными ногтями, отпустила рабыню и, наконец, обернулась к гостю.
- Добрый день, Кассандр.
- Здравствуй, царица.
Он постарался достойно выдержать взгляд глубоких изумрудных глаз.
- Скажу сразу, почему послала за тобою. Я хочу кое-что узнать… о моём сыне…и ты мне можешь , я думаю, помочь.
Он насторожился. Ну конечно, речь об Александре, о ком ещё? Что в целом мире может занимать её, кроме сына, разве только очередная история с царём. Но тут и помимо него найдутся осведомители.
- Да, царица. Я готов поведать, если только мне что-то известно.
- Тебе известно, - она чуть повысила голос, но тут же смягчилась, помня, что не должна пугать мальчика. Он и так напуган.
- Ты был со всеми в Миезе. Ты один из Молодых, знаешь, чем он живёт. И, насколько я вижу, ты непохож на других, готовых облизывать ему пятки. Значит, можешь судить беспристрастно.
Он степенно поклонился. Она ему льстит, себе на пользу, конечно. Но всё равно приятно.
- Скажи, как вы заполняли свой досуг? Чем развлекались там в свободное время?
Так вот она о чём. Кассандр даже почувствовал облегчение. Решил тоже немного поиграть, себя сразу не выдавая.
- У нас его не так и много оставалось, мы сутками напролёт зубрили науки, царица.
Она смерила его взглядом: прикидывается простачком?
- И всё же, не постоянно ведь вы обнимались с книжками? Юношам вашего возраста свойственны многие желанья.
Он спрятал глаза под ресницами, сделав вид, что смущён. Она презрительно вздёрнула подбородок, пытаясь проникнуть за этот смиренный, полный невинности взгляд.
- Нет, конечно, - он даже постарался немного, и покраснел. На самом деле, представить только, что вот сейчас в его власти – преподнести Александра так, как ему будет угодно! И даже сама Олимпиада в этом от него зависит. Но тут же, наткнувшись на ледяной блеск двух изумрудов, устремлённых прямо в душу, понял, что играет довольно опасно.
Он взмолился:
- Спрашивай прямо, прошу тебя. Я не понимаю разных намёков. Что именно ты знать желаешь?
Она разгадала его, усмехнулась. Способный мальчик, далеко пойдёт. Надо к нему получше приглядеться.
- Девушек к вам привозили, мне это известно. Так вот, был ли мой сын внимателен к ним?
По её интонации, а не по вопросу он понял, что раскрыт. И решил сделать сильный ход:
- Ты желаешь знать, девственник ли он ещё?
- Именно, - настал её черёд прикрываться вуалью ресниц. Но она за ним очень зорко наблюдала.
- Ты должна знать, царица, что в таких делах Александр не очень-то открыт. Девушки привлекают его. Кажется, он готов в скором времени познакомиться с какой-нибудь из них поближе.
- Значит, девственник?
Ноздри Кассандра нервно подрагивали. Он подошёл к самой опасной черте. Многое будет зависеть от того, угадает ли он, что именно ей хочется слышать.
- Ну… не слишком-то часто мы их и видели там… Нам приходилось довольствоваться обществом друг друга, - голос его звучал вкрадчиво:
– Как бы то ни было, думаю, немногие вернулись девственниками, - он сказал это с таким видом, чтоб у неё даже сомнений не возникло, в том, что он-то - один из таковых. Сама добродетель. Но ей это было безразлично.
Она не перебивала. Предоставила ему выкручиваться самому.
- Наверняка ты заметила, царица… Гефестион. Он бродит за ним всюду, как тень. Не отступает ни на шаг. Ревнует даже к зеркальному отраженью.
«Да, Александр с самого начала к нему благоволил». Она молчала.
- Так вот, поговаривают, что они не просто друзья. К тому же, жили всё время в одной комнате.
Олимпиада спохватилась, что слишком крепко вцепилась пальцами в край своего сиденья. Откинулась назад.
«Так, значит, правда…»

- А ты сам как думаешь?
- Я ни в чём не уверен. Но как раз про Гефестиона все знают – он развратным был ещё до появления в Пелле.
Для неё это было новостью. Гефестион производил впечатление более ангельское, чем этот тип. К тому же ходили какие-то слухи, что сам Филипп, который не пропустил в своём царстве последней кухарки и смазливого пастушка, однажды, якобы, пытался его соблазнить, но, судя по всему, безуспешно.
И всё же… И слухи, принесённые самыми верными девушками с той половины дворца, да и глаза говорили о том же, на что намекал Кассандр.
Если так, если всё правда, она знает нужное заклинанье!

Кассандр видел, как напряжено её лицо. С её согласия он многое сможет! Отыграется за унижения, которые претерпел в Миезе.
План созрел в голове мгновенно. Он даже знал, которых из Молодых друзей можно будет по-хитрому вовлечь. И царице угодит, и отомстит за издевательские шутки.
Посмотрим, кто кого, красавчик Гефестион, так уверенный в своём непоколебимом статусе Патрокла!

Этот смех впечатан в его уши навсегда.
Он только-только прибыл в Миезу. Знал, что отправляется в волчье логово, он - щенок благородной породы. Его немедленно начали кусать.
- Смотрите, двойная косица! Совсем как у Менедема из Афин.
Коротко стриженные мальчишки рассмеялись. Кому захочется быть похожим на актёра- кастрата?
Он же просил не делать ему эту старомодную причёску! Но мать и слушать не захотела. «Ты аристократ! Тебе не подобает рабам уподобляться» И вот вам – менедемом обозвали.
Гефестион шутке смеялся громче и искренней всех. Или так показалось? Потому что Кассандр был пристрастен, имея позади несколько с ним драк. А место Гефестион занял при Александре то, которое назначалось ему. Этот выскочка провинциальный.

- Если хочешь, царица, я мог бы кое-что предпринять.
Она спокойно выслушала его план. Умный мальчик. Лучшего не придумать и ей самой. Пожалуй, это может сработать.

- Хорошо. Можешь рассчитывать на мою поддержку.
Она впервые улыбнулась ему. Как равному, так ему показалось вначале.
Но, достав кошель, дала ему несколько монет. И этим здорово его оскорбила. Он это запомнит.


Часть 2.

- Таис, ты дочь сирены. Я никогда не смогу уйти.
Птолемей и не пытался вырваться из этих сладких сетей. Сколько было женщин на свете, скольких он знал, ей подобной он никогда больше не найдёт ни на этом свете, ни на том.
Он познакомился с ней совсем недавно. И внезапно нахлынувшая любовь только-только опьянила его, играя в жилах, заставляла голову кружиться, сердце рывками скакать в груди, его самого совершать немыслимые для человека его возраста и положения поступки.
Она была сегодня особенно прелестна. И хотя это были те дни, когда дозволялись лишь определённые ласки, он был здесь. Она не прогоняла и не уклонялась от встреч. Сама впервые испытала подобное чувство - он нужен ей. С ним хорошо не только быть жрицей любви. Не только умной женщиной. Но и простой восемнадцатилетней девчонкой.
Но сегодня произошло кое-что, чем, она чувствовала, должна непременно с ним поделиться.
- Ты помнишь, что мне обещал праздник на свой день рожденья?
- Думаешь, если я настолько обезумел от любви, то мог забыть такое?
- Конечно нет, - она засмеялась. Нос её забавно сморщился. Знаменитый афинский носик!
- Я не об этом. Мы вчера собирались, пока ты не пришёл. Были Ламия, Эгина, Фрина и твои друзья – Неарх, Пердикка и Леоннат. Мы тут кое-что обсуждали, - она сделала хитрющее лицо, по которому он понял, что во все подробности его, конечно же не посвятят.
- Я даже спрашивать не хочу, - он сделал равнодушное лицо. Но она, догадавшись, что он имеет в виду совсем не то, поспешно сказала:
- Нет, я не об этом. Сюрприз, конечно, будет. Но… меня кое-что беспокоит.
- Что? – он поднялся на локте. Он уже успел её изучить. И знал, что при её славе и искушённости, она имеет чистую и открытую душу ребёнка. В том, что считает для себя недопустимым, не терпит никаких компромиссов и всегда говорит прямо.
- Ты же обещал, что на празднике будут принц и этот его друг.
- Гефестион?
- Да, Гефестион.
Птолемей и Таис встретились глазами. Оба поняли, о чём вслух не сказали.
- Как ты думаешь, сколь сильно они привязаны друг к другу?
- У нас ходила шутка, что Александр чихнёт, а Гефестион утрёт нос. Эти двое неразлучны, называют себя Ахиллом и Патроклом. Впрочем, это ты уже слышала.
- Я не о том, милый. Правда ли, что они на девушек и не глядят, что им достаточно любви друг друга?
- Ну, за Гефестиона я бы не поручился, - он собирался отшутиться, но глаза девушки смотрели серьёзно, и он сменил тон:
- Думаю, они по-настоящему любят друга. И не хотят друг друга потерять. А что такое?
- Я решила так же, зная о них по твоим и по другим рассказам. Но вчера один из твоих друзей, кажется, то был Пердикка, шептался с глупышкой Эгиной. Я случайно услышала. Они хотят подстроить какую-то ловушку. Кажется, речь шла о Гефестионе. И раз ты сказал, что он не очень надёжен, я беспокоюсь, как бы чего не вышло.
Она обо всём, что ей было известно, ему рассказала.
- Пердикка? – Птолемей не на шутку встревожился. Если то, о чём говорит Таис правда, - а у него не было причин ей не верить,- то хороший же сюрприз они ему на день рождения готовят! Гнев Ахиллеса, - это почище праздничного спектакля в театре в Коринфе.
- Вот глупцы! – он был несказанно возмущён. - С огнём поиграть решили! Кажется, забыли, с кем дело собрались иметь. Но Пердикка не мог сам этого придумать.

Пердикка и Леоннат смущённо топтались:
- Но это же всего лишь розыгрыш! И потом, всем известно, что Гефестион давно ни на кого и не смотрит, кроме Александра своего. И тем более ни на кого из женщин!
Птолемей лишь головой покачал: как можно такими ослами быть?
- Кто устоит, когда, разгорячив кровь вином, самые искусные жрицы любви в сад наслаждений поманят?
- Только не Гефестион, - в отчаянье прошептал Пердикка, внезапно прозрев. И он, и его товарищ, узнав, в какую ловушку сами себя подставили благодаря Кассандру, не на шутку переполошились:

- Что же нам делать теперь? Обратного-то хода нет. Спор – тоже дело чести.
- Вот дурачье, - Птолемей только головой покачал. – И где мозги ваши были?
- Но Кассандр сказал, что это просто хохма. Проверить, может ли с бабами Гефестион… - Леоннат виновато осёкся. Оба потупили голову.
- Ладно, хорошо хоть, что я всё заранее узнал.
Они с надеждой встрепенулись. Птолемей даже и сердиться не мог на этих наивных балбесов. И Кассандр - мерзавец, конечно,- но вряд ли сам придумал. За всем этим, наверняка, беспощадная даже к собственным детям Олимпиада.
Не каждому по силам иметь такую матушку.
Но Александр справится. Тем более, что у него всё-таки есть старший брат.


- Я уверен, это она подстроила! – Александр мгновенно определил, как обо всём услышал.
- Думает так просто меня лишить того, что я ценю больше всего? Ошибается!
Лицо оставалось спокойным, даже чуть усталым, без злости в глазах – только боль глубоко внутри. И сжатый кулак на подлокотнике, побелевший в костяшках.
- Гефестиона предупреди.
- Нет, - Александр мотнул головой. Птолемей удивлённо на него воззрился.
- Я не могу сказать ему. Получится, что не доверяю.
«Как же он его любит!» У Птолемея даже дыхание захватило.
- Тогда будь готов, Александр.
- Не волнуйся. Это моя битва. Я не стану отдавать свои доспехи Патроклу, чтоб не потерять его. Справлюсь.

Часть 3.


- Чёрт, - Гефестион уколол палец об застёжку, засунул его в рот, высасывая капельку крови.
- Давай помогу, - Александр снисходительно подступил, замкнул булавку, ранившую друга, чуть оправил складки. «Терпи, милый, эта боль ерунда».
- Ты так красив, что Аполлон может и рассердиться.
- По мне, так никого нет красивей тебя, - Гефестион закусил губу, прижал Александра к сердцу, прислонился к его голове своей головой, не думая об уложенных волосах, о том, что помнут платье.
Они постояли несколько секунд, не в силах оторваться, но Александр, вспомнив, что их ждут, решительно отстранился.
- Эй, мы уже оделись!
- Ну и что, - Гефестион жадно потянулся к нему губами. В его глазах был тот самый блеск, который говорил о том, что ещё немного, и они рискуют задержаться тут гораздо дольше, чем возможно приличиями.
- Не сейчас! – Александр не дал даже поцеловать себя в щёку, оставил расстроенного друга ни с чем, сам крикнул слугам, чтоб не забыли захватить подарки.
Вечеринка была неофициальная. Собиралась только молодёжь. В доме Таис, известной афинской гетеры, которую Птолемей недавно привёз погостить в Пеллу. Это он успел купить ей небольшой, но не лишённый роскоши особнячок недалеко от священной рощи.
- Там девушки будут, - как бы невзначай бросил Александр.
- Там будешь ты, Сандер!
Александр улыбнулся и вздохнул: «Посмотрим…»

Дом Таис, уединённый, как она хотела, полный гостей, казался теперь совсем тесным.
Птолемей, на правах хозяина и его хрупкая черноволосая возлюбленная встречали прибывающих у порога. Приход Александра и его спутника внёс заметное оживление. Царевич поздравил именинника и вручил подарки от обоих. Гефестиону оставалось только присоединиться.
Александр тепло приветствовал знаменитую гетеру, с которой встретился впервые, но о которой, конечно же был наслышан. Она всего на год старше, но слава её, пожалуй, не меньше его собственной.
Прошли внутрь. Здесь, убранное цветами пространство, представляло не пиршественную залу, а восточный базар. Гости располагались на настланных персидских коврах, шёлковые тюфяки служили опорой. Еда подавалась на небольшие столики, каждому индивидуально. Гефестион ничего подобного ещё не видел, но ему это очень понравилось. Надо бы у себя так как-нибудь устроить.
Александр заметил в углу, в окружении девушек, Кассандра. Разодетый павлин уже распустил крылья. Пердикка и Леоннат улыбнувшись неловко, помахали приветственно руками. Для этих двоих праздник был испорчен. Но пусть! Сами виноваты.
- Какая красивая пара, - тихо проговорила Таис, всё ещё под впечатлением от появления Александра и его друга. Птолемей, который нервничал не меньше, чем все, кто был посвящен, но вынужденный изображать радушие и беззаботность, лишь молча прикрыл её ладошку, доверчиво лежавшую на сгибе его крепкого локтя. И шагнул в дом за нею следом.

Музыка и веселье, вино и угощенья, разговоры, смех, шутки,- всё как подобает. Ничего особенного.
Гефестион, похоже, наслаждался от всей души. Он то и дело поглядывал на Александра, сверяя его настроение со своим. Недоумевал, почему тот сегодня пьёт неразбавленное вино, как и он сам?
А Александр, переводя взгляд с одной девушки на другую, многие из которых тут же вспыхивали готовно, прикидывал: «Которая?»

Но когда начались танцы, он сразу узнал: вот она!
Высокая златокудрая дева. Шея длинная, голова гордо запрокинута, словно ей тяжело держать эту гриву распущенных волос. Выступила в центр круга. Сознавая свою красоту, гордо повела плечами. Очами тёмно-голубого, как озеро перед дождём цвета окинула юношей, застывших в немом восхищенье… Высокая полная грудь, открытая и подвязанная снизу лентой, вздымается и опускается ровно. Никакого волненья. Бёдра обнажены, на щиколотках звонкие золотые браслеты.
«Ламия», эхом пронеслось по толпе. Она глубоким голосом запела гимн на давно позабытом наречье. Такие песни мог слушать Одиссей. И всё тут же стихло. В танец за собой девушек повела - но как будто одна танцевала. Александр и сам наблюдал, как заворожённый: как свивает стан, как всплескивает красивыми руками. Призывно, но не прося, а завоевывая, разводит колени, осторожно ступает на сильные гибкие пальцы. Все движенья полны благородной стати, энергии, и одновременно еле уловимой нежности. Он догадался, что видит танец амазонок. Дурманящий, но зовущий лишь сильного, который только и сможет покорить такую.
И танцует она для того, кого уже выбрала сама. Она не сводит глаз с Гефестиона.
Тот, поначалу шутивший, беспечно болтавший с друзьями, тоже был заворожён, не менее остальных. Нет, гораздо более! Он уже утонул в колдовских дождевых озёрах. Машинально отхлебывал вино из чаши своей, вкуса напитка не чуя…
Александр исподволь глянул на Кассандра. Тот, полулёжа в своём углу в окружении очарованных им девиц, хоть и за танцем следил, и был занят поцелуями, но с Гефестиона и с него самого глаз не спускал. Напоровшись вдруг на Александра, притворился совсем пьяным, и, засмеявшись, повалил одну из девушек, стал целовать и довольно развязно ласкать.
Танец длился, и Александр уже знал, чем он закончится. Потому не был удивлён, когда после, оставив девушек танцевать другие танцы, Ламия подошла к его другу. Было очевидно, что он опьянён - и вино тут сыграло, и музыка, и танцы, но более всего – искусство прекрасной гетеры.
Гефестион и думать забыл где он и зачем сюда пришёл. Когда златовласая красавица подала ему руку, он беспрекословно поднялся – оба высокие, выше многих здесь - и направился за нею.
Александр скрыл гримасу боли, подняв и осушив залпом чашу вина. Даже поставить её сумел обратно твёрдой рукой, а не швырнуть вслед удалившейся парочке, или в лицо ухмыляющемуся Кассандру. Пердикка и Леоннат выглядели скверно, на возможных победителей никак не тянули. Боялись даже глядеть в сторону Александра.
Таис осторожно положила ладонь на запястье Птолемея, успокаивая, чувствуя, что тот внутри весь дрожит. Поднялась, глянула на него, он встрепенулся. По глазам прочёл, что собирается сделать, кивнул благодарно. Таис вышла в центр круга. Гости, те, кто ничего не заметил, или предпочитал делать такой вид, зашумели: начиналась знаменитая пляска Таис.
Все и думать забыли о Ланике, танцевавшей прежде. Те, кто и не был ещё достаточно пьян, захмелели под действием магии безупречного тела, ткавшего узор диковинного Танца Желания под удары ритмичного бубна.
И когда в конце Таис подошла не к Птолемею, а к Александру, взяла его за руки, заставив идти за собою, никто не был удивлён. Только царям и положен такой подарок. Впрочем, Кассандр наслаждался тем, как должен теперь страдать Птолемей. Как же – его–то благоверная с царевичем ему изменяет. Но Птолемей был совершенно спокоен.


Часть 4.

На другой день Кассандр расплачивался с победившей в споре стороною. Пердикка и Леоннат глядели на него волками. Как он ненавидел подобные взгляды ещё в Миезе! Он расплатился с ними монетами, что царица ему дала. Заметил, что они дёргаются, готовы ударить, лишь только повод дай. Победы своей тайной не ощущал в полной мере. По крайности, такой, которой можно было бы как следует насладиться.
Эта дрянь, Ламия, заявила, что о лучшем любовнике, чем Гефестион, она и мечтать не могла. Врёт, наверняка, он заметил, как губы искусаны в кровь, а в глазах неутолённая тоска. «Эй, да неужели, влюбилась?» Его-то ласки она сегодня отвергла, и даже деньги за работу не взяла.

Птолемей, едва удалось освободиться от гостей, пробрался в удалённую комнатку, где Таис с Александром о чём-то мирно разговаривали. По этим двоим было непохоже, что что-то вообще произошло. Обсуждали обычаи греков славить молодое вино. Таис рассказывала, что ей было известно о древних мистериях в честь Диониса, которые справляли в её родных краях. В голосах обоих – уважение и искренний интерес к собеседнику. Ничего более. Он ожидал увидеть что угодно. Смирился с любым решением подруги. Но то, как Александр мужественно превозмогал боль, которая только по глазам, да по тому, как он прислушивался к каждому шороху снаружи, едва заметно вздрагивая, видна была - заставило сердце Птолемея в который раз сжаться и поразиться мудрости Таис.




- Она меня околдовала, Сандер. Ей богу, что-то было подмешано в вино, - на лице Гефестиона отчаянье, он едва не плачет.
«Ламия, значит «пожирательница», не забыл, мой бедный Патрокл?
Александр, усталый, сидит на постели. Знает, что простил его ещё до того, как ступили в дом Таис и Птолемея. Спасибо Птолемею! Если бы не предупредил, кто знает, как всё могло быть. А так… Больно. Больнее, чем уколоться булавкой, но терпимо, вроде.
И, потом, Патрокл всего лишь обычным смертным оказался. Да как будто он раньше этого не знал!
Но Гефестиона это и убивало, что раньше если он и бывал с кем, то только когда Сандер занят был. А тут – просто встать и уйти, на глазах… Нет, наважденье это было, наважденье – не иначе…
- Я тебе всегда говорил, не пей столько вина, - голос Александра тихий, измученный как будто. Гефестион глазами, полными слёз раскаянья, глянул на него.
- Прости…. - в сотый раз прошептал.
- Я простил. Да что произошло? Ты же не разлюбил меня?
- Как ты можешь? – Гефестиону и в голову не приходили столь кощунственные мысли.
- Ладно, забудем, да? – Александр заставил себя улыбнуться. Гефестион задохнувшись от таких благодарных чувств, что горло сжало, кинулся к нему, обхватил, прижал к себе. Стиснул - кости затрещали.
- Сандер…я…я так тебя люблю! Больше жизни, больше смерти, больше… всего на свете!
Александр усмехнулся. Конечно, мой верный…мой ВЕРНЫЙ Патрокл! И это никогда не изменится.
- Мы всегда будем вместе. - Он взял его губы.
Гефестион был мастер целоваться, это Александр знал. «Интересно, оценила ли это Ламия?» Но сегодня, похоже, он совершенно не готов был вести. Вина подрубила его обычную напористость и некоторую агрессивность. Это было в новинку обоим. Перед ним был новый Гефестион: не воитель, а покорный раб, готовый подчиняться. Вот как? Сердце Александра прыгнуло, перебив удар. Сильный, могучий господин с побеждённым рабом у своих ног? Что ж…он принял его и таким.
«Ты…конечно…заслуживаешь…взбучки…мой…Патрокл…», - он рывками входил в него, заставляя содрогаться и, извиваясь, шипеть сквозь зубы от новой, но оказавшейся такой сладкой – боли.
«Но я...люблю…тебя…люблю...люблю…ЛЮБЛЮ!…и ничто…этого…не изменит!».
Гефестион вскрикнул и, изогнувшись у него в руках, кончил. Туго, резко, мучительно…сладко…
А он сделал ещё несколько рывков вдогонку и прижался к нему, ощущая свою пульсацию в нем…
«МОЙ!!! Гефестион… Какая из женщин сможет дать тебе больше?»


Они появились вместе. Как всегда. На вид - безмятежные. На лицах выражение, какое бывает после бессонной, но славно проведённой ночи. Олимпиада бешеными и полными удивления глазами пробуравила Кассандра.
Тот, как посрамлённый хищник, поспешил отступить в тень, да и поскорее исчезнуть. Не лучший момент сейчас для него. Триумфа не получилось. Но… всё ещё впереди. Посмотрим…
Олимпиада, которой уже рассказали - как это все поняли – о том, что произошло этой ночью, присмотрелась к этим двоим. У Александра темно под глазами. Когда он на неё глянул, ей стало не по себе.
«Что ж,- подумала она, - по крайней мере, не девственник. О Таис говорят, что весьма хороша. Как же Птолемей решился поделиться? Впрочем, она ведь гетера…»
А Гефестион… Ну что ж, пусть остаётся, раз так ему сильно угоден. Раз уж зла не миновать. Потом найдём обоим по невесте.
Отныне она решила, что всегда будет писать в письмах, чтоб только Гефестиону и доверял… А кому ж ещё? Уж наверное, не Кассандру …

Вернуться к списку рассказов