Лишь неделя прошла, как они вернулись из Мьезы.
Повзрослевшие, загорелые, смотрят на всё совсем другими глазами.
Ещё в школе в привычку вошло – выгуливать лошадей перед сном. В Пелле традиция
продолжалась.
- Давай, кто быстрей до той вон рощи? Догоняй! – Гефестион ударил коня по
бокам, не дожидаясь ответа. Не дал фору: в беге Александру, конечно, не было
равных, но более лёгкий и длинноногий Гефестион ещё ни разу не уступил ему в
скачке. Если бы и конь у него был подобен Букефалу, он мог бы летать в вышине,
обгонял бы птиц над головою.
- Эгей! – Александр с заблестевшими в азарте глазами, ринулся следом:
- Давай, Быкоглав, накажем наглецов, будут знать, как заноситься.
Ветер рвал волосы на голове, выбивал из глаз слёзы, свистал в ушах. Земля
рвалась из-под копыт, словно желая удрать от этих сумасшедших. Они молоды,
влюблены, впереди - вся жизнь! Это ли не счастье!
- Великолепно, - Филипп и Пармений оторвались от карты, аккуратно разложенной
на столе. Новенькая, пахнет свежим пергаментом и краской. На ней – всё, что уже
принадлежит Филиппу, и то, что ещё предстоит заполучить ему. И его сыну.
Когда-нибудь.
- Молодец, Клит, - Филипп, довольный, похлопал молодого черноволосого воина по
плечу. Тот гордо приосанился.
- Как, говоришь, зовут картографа?
- Диктис. Он наполовину египтянин, хоть и с самого детства живёт в Пелле.
- Распорядись, чтоб ему хорошо заплатили. Скажешь, что мы ещё прибегнем к его
мастерству.
- Конечно, мой царь.
- Да, и позови-ка Александра, пусть мальчик тоже посмотрит на это чудо. Ему
понравится.
Клит и Пармений переглянулись.
- Что такое? – царь нахмурился, переводя единственный глаз с одного на другого.
Клит замешкался с ответом, Пармений, вздохнув, пришёл на выручку:
- Царевич сейчас на прогулке.
- Что? Снова со своим Гефестионом? – кровь прилила к щекам от возмущенья.
Невольно припомнил, как отчаянно защищал тогда свою честь мальчишка. В прошлом
году, когда они приезжали ненадолго из Мьезы.
- Я же запретил!
- Филипп, что в этом плохого? Мальчики выгуливают коней перед сном. Это полезно
для здоровья, - Пармений прекрасно понимал, что раздражает Филиппа в этой
дружбе, слишком пылкой и очевидной, чтоб не вызывать всяких сплетен.
- Я велел сопровождать их, царь, - Клит тоже знал, чем Филипп так недоволен.
Гефестион! От него за версту веет такой чувственностью. Не зря на него многие
посматривают заинтересованно. Да Клит и сам…
Но было в поведении царя что-то такое… Настораживающее. Возможно, Филипп
выказал чуть больше эмоций, чем следовало, когда говорил о друге Александра.
Неужели что-то между ними всё-таки было? Когда? В прошлом году Павсаний о
чём-то таком намекал. Но Клит не поверил. Каждый знает, что Павсаний, если и
говорит, то всегда обидное для Филиппа. Что ж, его можно понять. Вот Филиппа
понять труднее – зачем держать рядом врага? Тем более из бывших фаворитов.
Он нашёл их в конюшне. Они, разгорячённые не менее своих коней, старательно
отирали им мокрые спины свежей соломой. Переговаривались, смеялись звонкими
голосами беззаботно. Конюхи терпеливо ожидали, когда можно будет их сменить.
Клит окинул хмурым взглядом только что спешившихся провожатых – Главк и
Кассандр, отдуваясь от скачки, пристыжено прятали глаза: так и не смогли за
ними угнаться. Царевич и его дружок удрали от них и скрылись. Напрасно они
звали и битый час их искали. Уж конечно, те не преминули воспользоваться
свободой.
Наконец, Александр покончил со своим делом и подошёл к каменной чаше, полной
дождевой воды, собранной после ночного ливня, чтоб обмыться. Гефестион
присоединился к нему чуть позже. Клит, скрестив на груди руки, наблюдал за
ними, прислонившись к деревянному столбу. Плещутся, как резвые воробьи. Закат
окрасил розовым их белые хитоны, обрисовал ореолом гибкие мальчишечьи тела. В
глазах - сатиры пляшут. Даже не решишь сразу, который из них милее. Наконец, он
решился прервать их:
- Александр!
Царевич обернулся, узнал, улыбнулся своей замечательной улыбкой:
- Клит, дружище, ты не представляешь, какое озеро мы обнаружили в дальней роще.
Гефестион утверждает, что видел в кустах наяду. Но сколько мы ни звали, она нам
больше так и не показалась.
Они рассмеялись, Клит не мог в ответ не улыбнуться.
- Александр, царь ждёт тебя. Поторопись, у него к тебе дело.
- Хорошо, я уже иду.
Царевич отправился к отцу. Гефестион возился со своей одеждой. Клит смотрел на
него, гадая, что же скрывается за этим милым личиком.
- Гефестион.
Тот поднял на него невинный взгляд зелёных глаз, способных заставить кровь
быстрее бежать по жилам. Клит представил, что если он вот так посмотрел бы на
Филиппа, тот вряд ли сумел бы сдержаться.
- Где вы были?
- Александр же сказал – в той дальней роще.
- Царю не нравятся эти ваши прогулки.
Гефестион быстро опустил глаза. Ещё бы нравились!
Клит подошёл ближе. Гефестион присел – подтянуть ремешок сандалии.
Клит невольно отметил его грациозность. И то, как ткань хитона на спине
натянулась, нижний край, зажатый под коленом, обрисовал, ложбинку меж ягодиц.
Клит ощутил тягучую волну к низу живота, предвестник желанья.
- Тебе не стоит быть таким беспечным, - он сглотнул. Надо бы навестить Смирну.
Прошлый раз он пообещал ей новый серебряный браслет, и совсем позабыл об этом.
- Царь не терпит строптивцев, тебе это известно? - Клит старался говорить так,
чтобы голос не дрогнул, не выдал его чувств излишней мягкостью.
Гефестион не спеша разогнулся, поднялся.
- Зачем ты говоришь мне это, Клит? – зелёные глаза широко распахнуты, будто и
впрямь не понимает. Чувственные губы влажны, так и манят поцелуем. Как будто с
него не довольно!
Тьфу, ну что за наважденье! Клит на себя даже разозлился.
Сузил глаза, усмехнулся: самонадеянный мальчишка, однако.
- Просто желаю тебе добра, красавчик.
Гефестион поднял брови: и этот туда же. Впрочем, будь Клит тогда на месте царя,
может, он и не стал бы так уж сопротивляться. Как знать?
- Прими совет: никогда не раздражай Филиппа. Держись скромнее.
- Это он тебе велел передать?
Что? Клит даже оторопел.
- Он просто велел приглядывать за Александром. Ну и за тобою. И только.
Гефестион закусил губу, гадая, что бы это всё означало. С той ночи царь
игнорировал его, делая вид, что его просто не существует. Ни разу не дал
понять, будто хоть что-то помнит. Этот разговор всё менял.
- Хорошо, спасибо.
Он развернулся под тяжелым взглядом мужчины. И пошёл прочь - плечи прямые,
тоненький, высокий.
«Гордый мальчишка. Александр не зря его отметил», - подумалось Клиту. В нём
что-то есть такое, что даже Филиппа заставляет быть с ним иным, чем со всеми.
Неужели он всё-таки успел царю отказать?
Он посмотрел ему вслед с невольным восхищеньем.