Македония, 337 г. До н.э.
Быстрый конь птицей летел, будто и не касаясь вовсе земли. Ветер вбивал в уши
крики, посвист и улюлюканье:
- Давай, Гефестион! Гефестион! Эй, Эригий, не отставай! Эгей, Клит! Лаомедон!
Селевк! Быстрее…
Они неслись наперегонки к высокому шесту, на верхушке которого колыхалась яркая
пурпурная лента. Ленту эту следовало первым сорвать с шеста. Кто сумеет – тот и
победитель.
Гефестион на своём Диком вырвался далеко вперёд остальных.
Александр, в честь возвращения которого и примирения с отцом, молодёжь устроила
эти игры, сам едва сдерживаясь, восседал на специальном помосте, как зритель и
как судья. Он уже раздал шесть победных венков, и готовил теперь последний.
Трофей - пурпурную ленточку - почётно было завоевать и для состязающегося – он
получал славу самого быстрого ездока, и для того, кому он свой трофей подарит –
возлюбленной, либо возлюбленному своему – в знак того, что славу разделить с
ним достойны.
Но если в кулачном поединке и в точном броске копья победы Гефестиону достались
трудом и помощью богов, которые, впрочем, к нему часто благоволили, то тут
можно было не сомневаться, кто победит. Только Александр и мог бы его догнать
на своём резвом Букефале.
Он нёсся по полю на два корпуса впереди, когда вдруг, чёрный всадник пришпорил
своего коня и стал быстрыми рывками его нагонять.
В толпе болельщиков ещё громче засвистали, заулюлюкали, увидев, что состязание
обостряется.
- Клит! Давай! Давай! Догоняй! Гефестион, вперёд!
К шесту оба всадника подлетели почти одновременно. Но Гефестион схватил
скользкую ленточку чуть раньше, дёрнул на себя, чтоб снять с шеста, всё ещё
продолжая движенье. Но тут какая-то могучая сила рванула пурпуровую полоску
резким рывком назад. Это Клит сумел схватить другой её конец, и быстро
перехватив, намотал петлёй на кулак. Гефестион не удержался в седле, кубарем
скатился под ноги скакуна.
Зрители охнули, застыли с раскрытыми ртами. Александр вскочил со своего кресла:
что там?
- Всё в порядке, - поспешил успокоить его Лисимах. Старик жалел, что прошли его
молодые года, и сам он не мог уже состязаться с этими юнцами на-равных.
- Ничего, он поднялся.
- Я вижу, - Александр, спохватившись, сел на своё место.
Клит, сверкая улыбкой, гордо подняв зажатую в кулаке ленту, возвращался под
приветственный рёв толпы.
Как ни верти, а он – победитель.
Александр, озабоченно, но ни минуты не колеблясь, водрузил на голову Клита
лавровый венок. Сам следил глазами за расстроенным Гефестионом, который, поймав
своего скакуна, не спешил на него садиться. Правой рукой держался за левое
плечо. Должно быть, повредил, когда Клит его дёрнул.
- Кому ленточку подаришь, а, Клит? – друзья шутили, подталкивая его в бок. Все
знали, что сердце воина сейчас свободно. Он ничего не ответил, лишь усмехнулся:
«После решу».
Смотрел, как Александр утешает своего милого друга. Как заботливо щупает его
повреждённое плечо. Кажется, я чересчур сильно его рванул… бедняга. Впрочем,
достаточно с него и двух венков. А ленточка…. Что ж… хм, он и теперь мог бы её
получить… Клит отдал бы, с превеликим удовольствием. Да только гордец возьмёт
ли?
Он поджидал его в полумраке дворцового перехода. Знал, что Гефестион пойдёт
именно здесь, торопясь к Александру, чтоб потом вместе пойти на праздничный
пир, который Филипп сегодня давал в знак примирения с сыном. Слух шёл, что там
царь объявит Александра, наконец, законным наследником.
Лёгкие торопливые шаги, вот и он. Невероятно хорош в праздничном своём
облачении. Короткая туника небесного цвета, позолоченный узор кантом внизу.
Золотой кушак спускается ниже подола, сандалии высоко подвязаны - под самые
колени позолоченными ремешками. Длинные волосы свободно лежат по плечам.
Ганимед, виночерпий богов, возлюбленный Зевса, коего красотою своею достоин.
Только золотого венка и не хватает. И пурпуровой ленты…
Клит позабыл все слова, что готовил ему. Но отступать было поздно, он вышел
навстречу. Гефестион отпрянул, схватился рукой за кинжал на правом бедре. Клит
руку перехватил:
- Эй, спокойно! Свои.
Тот узнал, выдохнул облегчённо, но в глазах насторожённый блеск остался.
- Клит?
- Что я, по-твоему, изменился?
- Давай поговорим позже, на пиру.
- Отчего ж не сейчас? – высокомерный тон мальчишки неприятно задел. Он-то
собирался извиниться, а этот – нос свой прелестный так высоко задирает.
- Разве ты на пир со всеми не идёшь?
- Там видно будет.
- Александр меня не станет ждать.
- Подождёт.
- Послушай, Клит, если ты про сегодняшнее состязание, то оставь. Все уже
забыли.
- Что забыли? – Клит не верил ушам: сколько превосходства!
- То, как ты нагло вырвал у меня победу.
- Нагло? Нагло! Да ты сам не сумел её в руках удержать. И в седле, видать, тоже
сидишь не слишком крепко!
- Что? – Гефестион с силой толкнул его в плечо, заставив отлететь к стене.
Глаза метали бешеные искры. «Не иначе, как у своего любимого научился молнии-то
метать.»
Клит, тут же спружинил от стены, подлетел к нему и, схватив за левое запястье,
вывернул раненую руку. Гефестион охнул и, не в силах сопротивляться, оказался с
заведённой за спину онемевшей рукой, во власти раздосадованного Клита.
Тот на этом не остановился, за волосы его схватил, сжав в кулаке тёмную гриву
возле самой шеи:
- Вот так ты откидываешь свою заносчивую голову, гордец? - больно стукнул его
затылком о стену.
- Ты не в себе, придурок? Убирайся прочь! У меня сейчас нет времени выяснять с
тобой кто прав из нас, кто виновен, - Гефестион, дёрнувшись, сумел его по носу
достать: кровь брызнула, испачкав обоих.
Он, которому каждое движение в плече причиняло невыносимое страдание, боялся
сознание от боли потерять. Вот только этой радости он Клиту уж точно не
доставит!
А тот, видя, как мальчишка побледнел, чуть ослабил хватку.
Боги! Что это со мной? Это же Гефестион… Какие сумасшедшие губы! Говорят, он
ими уже половину Македонии перецеловал… Ещё бы - медовые губки…Но нет… не купишь
ими меня. Вот тебе мой поцелуй! - Он смазал ему по лицу, прямо по губам.
Затем тряхнул головой, нос неловко отёр, шмыгнул кровью, усмехнулся
примирительно:
- Ты, кажется, просто свёл меня с ума. Сам не знаю, что такое нашло, -
пробормотал он, юношу отпуская.
- Найди себе подружку и трахни её, - буркнул тот, с трудом расправляя
вывихнутую руку.
- Зачем ты это сказал?! – Клит, снова не помня себя от злости, схватил парня,
заломил, вырвал новый вскрик. Ноги Гефестиона подкосились, он на колени упал. Клит
- сверху на него, остервенело задрал его тунику, оголил ягодицы. «Сейчас я
покажу тебе подружку!»
- Только попробуй, пожалеешь об этом, - Гефестион пытался его стряхнуть с себя,
но бороться и с болью, хлестнувшей слепотой по глазам, и с тисками тренированных
рук Клита ему было сейчас не под силу.
Он зубы стиснул, готовясь молча всё вынести, а потом убить.
Клит, судорожно и трудно дыша, отодвинулся от него. Не так всё должно быть! Не
так! Не насильно… Нет. Отпихнул от себя:
- Смотри, сам не пожалей, что отказался, сопляк.
Гефестион, бледный, зализывая разбитую губу, и прижимая безжизненно висящую
руку, поднялся. Глянул на него непонятным взором. И пошёл прочь. Клит яростно
саданул кулаком в пол, разбив ещё и костяшки пальцев.
- Где тебя носит? – Александр, вынужденный держаться прямо и всем своим врагам
милостиво улыбаться, едва скосил на него глаза. Но тут же, забыв о приличиях,
уставился на него:
- Ты что дрался? У тебя вся одежда забрызгана.
- Это не моя кровь, - Гефестион поднял кулак, прикрыв припухшую нижнюю губу.
Александру некогда сейчас было выяснять. Он быстро скользнул глазами по своим
товарищам и по остальным. Кто на этот раз? Впрочем, для Гефестиона это было не
в новинку. Вот только сегодня мог бы и поберечься.
Уже начинали славить царя, когда появился Клит. Нос его распух и сливой
краснел. Но он улыбался и был невозмутимо спокоен.
Когда его спросили, что это с ним стряслось, он, смеясь, ответил:
- Попытался вернуть ленточку Гефестиону.
Многие, уже будучи навеселе, искренне рассмеялись. Иные с завистью. Были и те,
кто ждал реакции Александра. Тот улыбнулся тоже. Ему и в голову не могло
прийти, что Клит не шутит. Гефестион с виду не реагировал никак. Не время
сейчас – Филипп уже поднялся со своего ложа, и собирался произнести самый главный
тост. На Александра и его молодых товарищей теперь смотрели во все глаза. Не
время было устраивать представленье.
334 г до н.э. битва у р.Граник.
«В этой битве и у Александра сломалось копье; он попросил другое у Ареты,
царского стремянного, но и у того в жаркой схватке копье сломалось, и он лихо
дрался оставшейся половинкой. Показав ее Александру, он попросил его обратиться
к другому. Демарат коринфянин, один из «друзей», отдал ему свое копье.
(7) Александр взял его; увидя, что Мифридат, Дариев зять, выехал далеко вперед,
ведя за собой всадников, образовавших как бы клин, он сам вынесся вперед и,
ударив Мифридата копьем в лицо, сбросил его на землю. В это мгновение на
Александра кинулся Ресак и ударил его по голове кинжалом.
(8) Он разрубил шлем, но шлем задержал удар. Александр сбросил и его на землю,
копьем поразив его в грудь и пробив панцирь. Спифридат уже замахнулся сзади на
Александра кинжалом, но Клит, сын Дропида, опередил его и отсек ему от самого
плеча руку вместе с кинжалом.»
Арриан «Поход Александра»
Клит рванулся туда, где мелькал белый султанчик на шлеме царя. Где-то рядом
должен быть и Гефестион.
«Эти мальчишки дерутся, словно за их плечами – вся фиванская Священная ила
ожив, стоит», - подумал он. – «В самой заварушке и до конца. Будто это
последняя битва…»
Он пробивался к ним - рука устала рубить.
«Что они творят! Танцуют, в обнимку со смертью, на самом крае!»
Вот один из всадников разбил александров шлем. Гефестион, едва в силах
управиться со своими врагами, в отчаянье видел, как другой перс готовит
смертельный удар в спину, но уже ничего не успевал предпринять. Клит, собрав
все силы в единый рывок, выскочил между Александром и персом и, рубанув, отсёк
занесённую для удара руку.
Битва продолжалась. Уже летели на подмогу переправившиеся через Граник
фессалийцы.
Тело Клита под панцирем горело огнём. Он снова и снова вспоминал благодарный
взгляд Гефестиона. Глаза человека, которому внезапно подарили жизнь.