Летом в Миезе было хорошо – не так жарко, как в Пелле, трава даже в июле оставалась зеленой, не пожухшей от зноя.
В одну из летних ночей Гефестион встал затемно. Тихонько спустился по широкой мраморной лестнице и выбежал в сад. Деревья здесь были посажены ровными рядами, высокие, ветвистые. Гефестион подпрыгнул, сорвал яблоко. Куснул – ну конечно, как и ожидал – жестко и кисло. Яблоки еще не созрели. Кроме одной яблони – во дворе у Аристодема, старика, сторожившего сад. Невысокое деревце с тонким стволом уже к середине лета было усыпано плодами – сочными, розовато-желтыми. Ветки клонились к земле под тяжестью. Эти яблоки отправляли в Пеллу, к царскому столу. Аристодем пообещал выдрать нещадно любого, кто осмелится сорвать хоть одно.
Аристодем жил в лачуге, примыкавшей к саду и огороженной низким забором. По ночам старик обходил сад, следя, чтобы мальчишки из соседних деревушек не объедали фрукты с деревьев – сад, как и двухэтажное здание из розового мрамора, где находилась школа, принадлежал царю Филиппу.
Гефестион перелез через забор и огляделся. В это время Аристодем наверняка спит. Да и вчера вечером Гефестион видел его сильно навеселе – после такого на рассвете точно не проснешься.
Яблоки были крупные. Гефестион взялся за ветку, потянул – одно, особенно большое, само качнулось в ладонь.
- Что это ты делаешь, поганец?! – Раздался скрипучий голос.
От страха у Гефестиона едва колени не подогнулись. Старик стоял всего в нескольких шагах, держа хлыст. И как он подошел так неслышно?
- А ну оставь яблоки! Кому сказал?!
Аристодем замахнулся, и Гефестион взвизгнул – хлыст больно стегнул по голым ногам.
- Эй, постой, да я тебя знаю… Ты не…
Но Гефестион уже рванул яблоко с ветки и помчался, одним прыжком перемахнув через забор. Остановился только возле школы, отдышался. Если Аристодем придет жаловаться Аристотелю… Ну и пусть.
Светало. Окна комнаты Александра выходили на восток, поэтому первые лучи уже проникли сквозь тонкие занавеси. Александр спал, как обычно сбросив на пол покрывала. Веки подрагивали – наверное, сон снился. Гефестион сел на край ложа.
- Собачий сын! Это я царь, а не ты! Я! – Вдруг закричал Александр во сне.
- Александр… - Гефестион осторожно потряс его за плечо.
- А?! Что?! – Принц сел на постели, хлопая глазами от испуга. – Гефестион? Что случилось?
- Тебе снилось что-то. Ты кричал.
- Да… - Александр почесал голову. – Не помню. Веришь – только что видел и не помню?
- Так бывает. Может, боги тебе сказать что хотели, а потом передумали.
Гефестион вытащил из-под плаща свой трофей. Обтер об хитон и протянул Александру.
- Это тебе.
- Яблоко? – Александр посмотрел недоверчиво и рассмеялся.
- Лучше спроси, где я его взял.
- Только не говори, что в саду у Аристодема.
- Именно там.
- Да ты что! Гефестион… Туда даже Птолемей лазить боится!
Александр впился зубами в яблоко, сок брызнул.
- Сладкое… Хочешь?
Гефестион помотал головой.
- Нет, я же сказал – это тебе. С днем рождения, Александр.
Александр перестал жевать.
- А я и забыл совсем! Точно, сегодня…
- Я не знал, что подарить. Что можно подарить наследнику македонского престола? У тебя и так есть все, чего бы ты ни пожелал.
- Спасибо, Гефестион. – Александр обнял друга, долго не отпускал. – Это лучший подарок на свете.
***
Солнце палило нещадно. Александр из-под ладони смотрел, как воины, словно обычные крестьяне или рабы, тащили бревна и камни. Дамба почти доставала до острова, на котором стоял неприступный Тир. Осада длилась вот уже девять месяцев. Два раза дамба доходила до стен города, и два раза под покровом темноты защитники Тира разрушали ее почти до половины. Но Александр не отступал. После побед у Граника и Исса Тир казался недоразумением, досадным препятствием на пути на юг.
- Прибыл гонец из Сидона.
Александр обернулся, поднял руку, приветствуя Гефестиона. Дочерна загоревший, тот был больше похож на тирца, чем на македонца.
- И что? Да говори же!
- Прекрасные новости, Александр. Библ и Арад прислали свои корабли. Еще с десяток прибыло с Родоса. Вместе с сидонской флотилией получается больше сотни!
- Слава Гераклу! – воскликнул Александр, глядя на стены Тира. – Завтра придут еще сто двадцать кораблей с Кипра – и эти шлюхины дети пожалеют, что не сдали мне город еще девять месяцев назад.
- Я… - Гефестион замялся. – Принес тебе кое-что.
- Ты уже принес хорошие вести, что может быть лучше?
Гефестион протянул Александру сверток. Александр развернул ткань – там лежало яблоко. Темно-бордовое, блестящее.
- Гефестион… Неужели я снова забыл?
- С днем рождения, Александр.
- Но где ты взял его? Тут не осталось ни одного дерева на двести стадиев вокруг! – Александр крутил яблоко в руке, радуясь искренне, словно ребенок.
- Возле Ливанских гор. Заодно проверил, как идет работа по вырубке кедра для дамбы.
- Ты… Ты ездил туда один? – cпросил Александр, даже не пытаясь скрыть ярость в голосе. – А те дикари из горных племен? Мы припугнули их в прошлый раз, но они могли… Гефестион, ты безумен, друг мой!
Александр прижал Гефестиона к себе, словно желая убедиться, что тот жив и действительно стоит здесь, перед ним.
- Если бы я мог, подарил бы тебе вот это. – Гефестион кивнул на городские стены, высящиеся на острове.
- Достаточно яблока. А город я возьму и сам.
Через неделю Тир пал.
***
- Ведь мы когда-нибудь выберемся из этого ада?
Александр хлопнул Ксеона по плечу. Старый македонец был совсем плох, еще один-два дня – и он не поднимется с песка на закате, чтобы идти вперед.
- Выберемся. И я перепью тебя на первом же пиру в честь возвращения из этой богами проклятой Гидрозии.
- Меня? – Ксеон надсадно закашлялся. – Да я был первым выпивохой в македонском войске, когда ты еще с голым задом бегал!
- Иди уж, старый пропойца! – cмеясь, крикнул Александр, когда Ксеон медленно поковылял прочь.
Когда полог шатра упал, улыбка сползла с изможденного лица Александра. Он согнулся, схватившись за правую сторону груди. Только здесь, когда никто не видел, можно позволить себе быть слабым, страдать – от боли, жажды и усталости. Усталости, которая, казалось, никогда не пройдет.
Солнце только начинало подниматься, но воздух уже был горячим, при каждом вдохе причиняя боль изуродованному легкому. Александр тяжело опустился на низкое походное ложе.
Не думать. Только не думать о том, сколько еще воинов осталось лежать на песке во время сегодняшнего перехода. Сколько не встанет после привала. Александр не знал, встанет ли сам, достанет ли сил преодолевать боль в груди, которая то затихала, то вспыхивала – но никогда, ни на мгновение, не проходила совсем.
Полог приподнялся, вошел Гефестион – худой, с глубоко запавшими глазами, он был похож на тень, а не на живого человека.
- Вот, попей. – Гефестион протянул Александру свой шлем, полный воды. – Еле пробился к источнику. За глоток воды все готовы горло друг другу рвать.
Александр взял шлем. Вода было очень холодной. Боль немного отступила.
Гефестион сел прямо на песок, скрестил ноги.
- Знаешь, что за день сегодня?
Александр кивнул. Плеснул водой в лицо, провел ладонью – серые разводы. Полил на лоб, с наслаждением чувствуя, как холодные струйки сбегают по вискам и шее.
- На этот раз тебе точно не удастся ритуал соблюсти, а, Гефестион?
- Как знать. Лови-ка.
От неожиданности Александр с трудом поймал брошенный предмет. Разжал ладонь – яблоко. Маленькое, какие на дичках растут, почти высохшее. Сморщенная грязно-желтая кожура в коричневых крапинках.
- Гефестион… Откуда?
- Прихватил с собой, когда мы еще были на обитаемых землях. – Гефестион вымученно улыбнулся. – С днем рождения, Александр.
Александр вытащил из-за пояса кинжал и осторожно разрезал яблоко на две половинки.
***
Александр проснулся еще до рассвета. Накинул старый походный плащ – даже если кто и попадется навстречу в такой час, все равно не узнает.
Стражники возле дверей вытянулись при его появлении, один из них хотел пойти следом, но Александр движением руки запретил. Гулкими полутемными коридорами дошел до внутреннего двора, оттуда – до конюшен.
Улицы Вавилона были пустынны. Не встретив ни единого человека, Александр выехал за пределы города и направился к северу.
Через пару часов справа от дороги показалась деревушка. Александр свернул, подъехал к крайнему дому – убогой хижине. Перед входом в пыли бродили куры. Из дома вышла женщина с ребенком, цеплявшимся за юбку. Увидев всадника, поспешно закрыла платком лицо и повернулась, чтобы скрыться в дверном проеме, но Александр окликнул ее. Указал на дерево, растущее возле дома, бросил в пыль золотую монету. Несколько мгновений женщина стояла молча, потом пошла к дереву и сорвала с нижней ветки яблоко.
- Никого не впускать, - распорядился Александр, закрывая за собой двери покоев.
Стражники кивнули и застыли с копьями в руках.
Яблоко лежало на столе, возле чаши для омовения рук. Желтое, словно восковое. Александр окунул его в воду, вытер о полу длинного персидского халата.
- Я никогда не помнил о твоем дне рождения. Хотя знал, что оно всего на два месяца раньше моего, день в день, просто запомнить, да? А я не помнил. Сколько всего я дарил тебе, но никогда – в этот день. И ты не напоминал мне. Про мой день рождения ты не забыл ни разу.
Александр взял кинжал и разрезал яблоко на две половинки. Откусил от одной.
- Сладкое… Совсем как то, что ты подарил мне в самый первый раз, в Миезе. Я думал, никогда не попробую ничего слаще.
Александр подошел к маленькому столу в нише окна.
- С днем рождения. – И положил вторую половинку на стол, возле мраморного изображения мужчины – молодого, очень красивого, с короткими кудрявыми волосами. Дотронулся – на мгновение камень показался теплым, словно кожа живого человека. – Я знаю, ты слышишь меня. С днем рождения, Гефестион.