«Гефестион и Эвмен шагнули вперед, заговорив одновременно: каждый осуждал противника.
- Молчать!…Ни слова. Оба. –… Глаза Александра побледнели, а гнев исказил линию бровей, подобно сильной боли. - Я требую дисциплины от тех, кого назначаю ее поддерживать. Вы оба заслуживаете остаться без языков и замолчать навечно. Гефестион, это я сделал тебя тем, кто ты есть… Приказываю немедленно прекратить ссору. Под страхом смерти. Если этот запрет окажется нарушен, вас обоих будут судить за измену. Зачинщик понесет обычное наказание. Смягчать его я не стану».
Мари Рено, «Персидский мальчик»
Птолемей
Вавилон казался раем после иссушающего зноя Гидрозии. Это и был рай, поглощающий нас и превращающий в своих служителей.
Я смотрел на Александра. Персидская митра украшала его голову, расшитый бархат и парча тяжелыми складками спадали к ногам. Он был так не похож на того светловолосого македонского мальчика, доверчиво заглядывавшего мне в глаза. "Я рад, что мы братья, Птолемей". Брат, друг и телохранитель… Если и был человек, ближе Александру, чем я, то только Гефестион. Я поискал его глазами. Хилиарху великой империи пристало бы сидеть возле трона, но я знал, что вряд ли увижу его там. Как и обычно, он стоял возле стены, почти незаметный за спинами других.
Словно услышав мои мысли, Эвмен прошептал мне на ухо:
- Он делает вид, что ему все равно. Такое безразличие, а, Птолемей? Второй после царя...
- О чем ты, Эвмен?
- О чем я? Неужели ты так же слеп, как и остальные? Блеск Вавилона затмил твой разум? Александр сделал его хилиархом! Хилиархом, клянусь Зевсом! – Красивое лицо Эвмена перекосилось от злобы.
- И что с того? Может, ты умеришь свою зависть? Она пожирает тебя, одумайся! Это назначение только подтвердило то, что и так очевидно каждому.
Я не удивлялся. Вражда между Эвменом и Гефестионом тянулась уже долго. Никто, включая их самих, не помнил точно, с чего все началось.
- Он добился своего, выскочка, - процедил Эвмен сквозь зубы.
В это время Гефестион подошел к Александру, склонился и шепнул что-то. Я никогда не видел смысла в связи между мужчинами, особенно в зрелом возрасте, но, глядя на этих двоих, я замечал в их отношениях что-то, недоступное остальным. Возможно, недоступное и мне. В который раз я поразился, какими разными они были. Горячность одного уравновешивалась рассудительностью другого. Но временами они словно менялись местами, и только спокойствие Александра могло сдержать вспыльчивость Гефестиона. Однако в ссоре с Эвменом даже вмешательство царя оказалось бесполезным.
- Эвмен, Гефестион заслужил это. Не забывай, он прошел весь путь до Индии и обратно рядом с Александром.
- А я? Где, по-твоему, в это время был я? Где был ты?
Александр подозвал виночерпия. Гефестион, как обычно, первым взял чашу, пригубил и лишь потом передал царю.
- Неужели ты не понял, Птолемей? Если что-то случится с Александром, царем станет Гефестион! Ты не думал, что будешь кланяться любовнику Александра? Если, конечно, он оставит тебя в живых. Ведь у тебя прав на трон побольше, чем у него. Я повернулся к нему. Это было уже слишком.
- Что ты говоришь, безумный? Это измена, слышишь?! Измена! – Я надеялся, что окружающие не слышали нашего разговора. – Уйди, я больше не желаю слушать! Не удивлюсь, если это ты виноват в раздоре с Гефестионом. Зависть движет тобой, зависть и чрезмерное тщеславие. Ты постоянно провоцируешь его, чем это может закончиться, не задумывался? Александр предупредил, что не потерпит продолжения вашей бессмысленной ссоры!
- Измена? – Эвмен рассмеялся. – Конечно, стоило поссориться с Гефестионом, как это сразу называется изменой...
- Если помнишь, Александр сказал, что наказание будет одинаковым и для тебя, и для него, – сказал я.
- И ты веришь?
Верил ли я? Наверное, нет. Но тогда я промолчал.
***
Александр
И зачем только я сказал подобное? Где был мой рассудок? «Гефестион, это я сделал тебя тем, кто ты есть...» Я пожалел сразу же, как только слова сорвались с языка. Гефестион много раз говорил, чтобы я перестал корить себя, что он не держит обиды, но я знал, что с того злосчастного дня все изменилось между нами. Он стал молчалив и холоден. Я редко видел его последнее время.
- Александр...
Гефестион протягивал мне чашу.
- Пожалуй, я пойду. Не хочу сегодня засиживаться допоздна.
- Постой... - Я удержал его за руку, заставил сесть рядом. – Побудь еще немного, мы и так мало бываем вместе. Ты перестал носить персидскую одежду. – Я разгладил складки хитона на его бедре.
- Тебе недостаточно персидских подданных?
Он встал и направился к выходу из зала. Я вздохнул. Иногда мне начинало казаться, что он сознательно избегает меня.
Шум и крики донеслись из коридора. Я различил звон оружия. Очередная пьяная драка... После возвращения из Индии я позволял своим людям больше, чем следовало бы. Но им требовался отдых. Нам всем требовался отдых.
- Я был правой рукой Филиппа, когда ты еще и бороду не брил, наглец!
Я узнал голос Эвмена. Нет, во имя Геракла, нет.
- Я буду вмешиваться во все твои дела, если посчитаю необходимым! И не смей указывать мне, что делать!
- Да кто ты такой, кем бы ты был, если бы не Александр!
Мои худшие опасения подтверждались. Я выбежал в коридор. Растолкав любопытных, увидел Эвмена и Гефестиона, стоявших друг против друга с мечами в руках. Они были так поглощены ссорой, что не заметили меня.
- Стража!
Гефестион обернулся на мой голос. Эвмен попытался спрятать меч за спину.
- Взять их. – Повисла тишина. Я увидел изумленные взгляды солдат. – Взять их, обоих!
- Ты в своем уме, Александр? – крикнул Гефестион. Он пытался вывернуться из крепкой хватки двух стражников, но тщетно. – Прочь! Забыли, кто перед вами?!
- Они помнят, Гефестион. Перед ними человек, нарушивший приказ царя. Я предупреждал тебя. И тебя, Эвмен! – В отличие от Гефестиона, Эвмен не сопротивлялся и покорно отдал меч. – Вы останетесь в своих покоях, пока я не решу, что делать. И возблагодарите богов, что я не отправляю вас в подвал, как преступников! – Я сделал знак начальнику стражи. - Забрать у них все оружие. Увести.
- Александр! Александр!
Я повернулся, не в силах смотреть на Гефестиона, не в силах слышать его крики, и направился обратно в зал. С трудом понимая, что происходило вокруг, взял чашу и осушил одним глотком. Потом еще одну, и еще. Но сколько бы я не пил, вино не туманило разума. Казалось, я пил воду. Лицо Гефестиона стояло перед глазами.
Я подозвал Иолая.
- Прекрати подливать воду в мое вино, слышишь?
- Александр, я и не подливал! Вино не разбавлено.
Подошел Птолемей, сел рядом. Он никогда не был многословен, но даже его молчаливое присутствие принесло облегчение. Иолай поднес очередную чашу, но Птолемей забрал ее и отставил в сторону.
- Прекрати, Александр. Достаточно на сегодня. Пойдем, я помогу тебе дойти до спальни.
Я оттолкнул его.
- Не забывайся, Птолемей. Я буду пить столько, сколько захочу... Вы все сговорились перечить мне? Не подчиняться? Сначала Гефестион, теперь ты! Я же предупреждал его, предупреждал! Я просил! Но разве он когда-то слушал?!
Птолемей не успел удержать меня. Дотянувшись до чаши, я швырнул ее через зал. Красное пятно расплылось по стене. Чудом увернувшийся Неарх крикнул:
- Ступай спать, Александр, ты посрамил самого Диониса сегодня!
Раздался хохот. Все вели себя так, будто ничего не произошло. Я поднялся, внезапно чувствуя, как пол уходит из-под ног. Схватился за плечо Птолемея. Больше я не помнил ничего из того вечера.
***
- Или ты забыл, кто я? Прав был мой отец, гордыня ослепила тебя, Александр!
Прямо перед собой я видел Филоту, привязанного к деревянному столбу. Разбитые губы, кровоподтеки под глазами. Ветер трепал светлые волосы.
Копье в моих руках... Кто-то прикоснулся к плечу, я оглянулся.
- Не медли. Ты должен сделать это сам.
Глаза Гефестиона, густо обведенные черным, казались неестественно огромными на бледном лице.
- Но почему я?
- Потому что ты царь, Александр. Потому что ты обречен на одиночество.
- А ты? Ты не останешься со мной?
Лицо Гефестиона стало еще бледнее, прозрачнее, словно истончаясь с каждым мгновением. Я с трудом мог различать его черты.
- Ты царь, Александр... Ты обречен на одиночество...
Голос превратился в едва уловимый шепот, слившийся с завыванием ветра.
Я обернулся, встречая ненавидящий взгляд Филоты. Бросил копье. Обмякшее тело медленно сползло вниз, оставляя кровавый след на дереве. Голова упала на грудь, темные волосы закрыли лицо. Темные? Я подбежал, откинул в сторону длинные пряди. Такой знакомый шрам на левой щеке. Глаза, обведенные черным. Тонкая струйка крови стекала изо рта.
- Гефестион! - Я упал на колени, рыдая, обхватил неподвижное тело. – Гефестион, нет, только не ты! – Я поднял лицо к небу, к низким грязно-серым облакам. – За что?! Ответь мне, Зевс, за что ты так наказываешь меня?! Гефестион, прошу… - Я прижался губами к его ледяным губам. – Прошу, не оставляй меня одного... Не оставляй... Гефестион...
***
Александр
- Гефестион!
Я проснулся от своего крика. Слава богам, всего лишь сон. Я долго не мог унять дрожь в теле. Простыня прилипла к влажной от пота спине. Я не помнил, как вернулся к себе в спальню, как лег.
Затылок онемел от боли. Я нащупал кувшин на столе. Холодная вода помогла немного прийти в себя. Сон был так реален. Казалось, я все еще чувствовал холод безжизненного лица Гефестиона, тяжесть неподвижного тела в моих объятиях.
Я должен пойти к нему. Разбудить, почувствовать тепло его рук. Услышать голос, живой, настоящий.
Проклиная Багоя, я долго искал одежду. На ходу застегивая пояс, вышел в коридор. Часть светильников не горела, оставляя пролеты лестниц и узкие переходы в темноте. Но я мог бы найти дорогу и с закрытыми глазами.
Стражи вытянулись при моем появлении. Я кивнул им и вошел, осторожно прикрывая за собой двери. Немного постоял, позволяя глазам привыкнуть к темноте.
Гефестион лежал на животе, подложив руку под голову. Я вдруг понял, что не могу вспомнить, когда последний раз касался его, когда мы были вместе. Четыре месяца назад, пять? Или еще дольше?
- Ксандр...
Я вздрогнул. Я не знал, что скажу, как объясню... Но Гефестион перевернулся на спину, и я увидел, что его глаза по прежнему закрыты.
- Ксандр... - прошептал он снова.
Я наклонился и поцеловал его, едва прикасаясь губами. Он обнял меня за шею, прижимая к себе. Столько отчаяния было в этом движении, что у меня перехватило дыхание. Последнее время он казался таким далеким, равнодушным, но во сне тело выдавало его. Единственным желанием было лечь рядом, чтобы проснуться вместе, как когда-то... Когда? Я не помнил.
Я осторожно разжал его руки. Гефестион, так и не проснувшись, повернулся на бок. Волосы упали на лицо.
«Ты царь, Александр... Ты обречен на одиночество...»
На мгновение я испугался, что снова почувствую смертельный холод, увижу кровь на губах. Но его щека была теплой, когда я прикоснулся кончиками пальцев.
Я вернулся в свои покои. Возможно, слезы облегчили бы мои страдания, но глаза оставались сухими. Рука нащупала кинжал под подушкой. Я вытащил клинок из ножен.
Нет, это было бы слишком просто, Александр, Правитель всей Азии.
«Царь неизбежно будет причинять боль тем, кого любит. – Но, отец, я никогда не поступлю так! – Ты еще вспомнишь мои слова, сын».
***
Птолемей
Александр прислал за мной рано утром. Я ужаснулся, увидев его.
- Александр, ты спал этой ночью?
Он словно не слышал вопроса.
- Птолемей, мне придется наказать их обоих...
Его глаза, обведенные темными кругами, горели. Я начал опасаться, нет ли у него лихорадки.
- Александр, все слышали, как ты предупреждал их. Они нарушили твой приказ, не помирились, даже напротив – чуть не поубивали друг друга прямо на твоих глазах.
- Я умолял его, Птолемей, умолял! Он сказал, чтобы я позволил ему самому разобраться. Но как я мог просто наблюдать?! Что я за царь, если не могу навести порядок даже среди своих военачальников?
Он торопливо ходил из угла в угол. Я заметил кувшин на столе. Он пил прямо с рассвета.
- Александр, послушай. – Я подошел к нему, почти силой заставил сесть в кресло. – Тебе приходится принимать решения, от которых ты страдаешь. Такова участь царя - ты можешь все, но не в силах оградить тех, кто тебе дорог. Если ты накажешь Эвмена, но простишь Гефестиона, будет только хуже.
- Птолемей… Брат мой... - Он подался ко мне, я обхватил его за плечи. Прижал голову к своему плечу. – Ты же знаешь! Ты знаешь, что он значит для меня...
- Конечно, Александр, я знаю.
***
Я знал с самого начала, как только впервые увидел их вместе. Пятнадцатилетние мальчишки, в самом расцвете нежной юности, они держались за руки, думая, что никто не замечал этого среди пьяного веселья Дионисий. Гефестион не сводил с Александра глаз. Я наблюдал за ними, сначала настороженно, не понимая, почему высокий темноволосый сын одного из приближенных Филиппа ни на шаг не отстает от принца.
Александр выскользнул из зала. Гефестион последовал мгновением позже. Вино кружило голову. Я подумал, что прохладный ночной воздух поможет мне развеяться, и вышел за ними в сад.
Я пошел по каменной дорожке вдоль густых кустов шиповника. Вскоре услышал тихие голоса.
- Вчера мать снова прислала мне какую-то девушку. Я пришел к себе, а она сидела на ложе. Обнаженная.
- И что ты сделал? – В голосе Гефестиона явно слышалась ревность.
- А как ты думаешь? Отослал ее, конечно. Послушай, пойдем лучше ко мне.
- Ну нет, дворец полон пьяных парочек. Мне и здесь нравится.
- Конечно, это ведь мне приходится лежать на влажной траве, а не тебе! Да не наваливайся же так! И почему только я терплю...
- Потому что любишь меня. Ведь любишь, Александр?
- Ты еще спрашиваешь, Гефестион? Тебе принадлежит то, чего не будет ни у кого, никогда...
Они были так наивны, но, вместе с тем, так трогательны в своей первой юношеской влюбленности. Гордость Александра была безмерна, и если он решил поступиться ею ради Гефестиона... Я надеялся, что Гефестион оценит этот дар.
На протяжении многих лет Гефестион раз за разом доказывал, что я не ошибся в нем. Видя его рядом с царем, я знал, что он отдаст все – себя, свою жизнь – за Александра, последует за ним куда угодно, даже в Аид. Никогда больше не встречал я такой преданности, безусловной, почти слепой.
***
- Птолемей, он не перенесет этого.
- Александр, подумай сам. Он воин, он силен и вынослив. Он выдержит, не беспокойся.
Александр вскочил и снова заметался по комнате. Болезненный румянец пятнами выступил на щеках.
- Я говорю не о том! Конечно, он выдержит! Но Гефестион слишком горд! Ты видел его лицо, когда стражники его уводили? Я не забуду до конца жизни, клянусь. Пойди к нему, Птолемей. Я не смогу… Объясни, что не в моих силах поступить иначе!
Я отправился к Гефестиону. Разговор с Эвменом крутился в голове. Еще вчера он, как впрочем и я, не верил, что Александр накажет Гефестиона. Да и кто бы поверил? Александр мог отказаться, замять всю эту историю, но я знал его слишком хорошо. Если он принимал решение, то ничто не могло заставить его отступить. Даже любовь.
Я нашел Гефестиона на балконе. Погруженный в свои мысли, он смотрел на город и не слышал, как я вошел.
- Птолемей?
Конечно, он ожидал увидеть не меня.
- Тебя прислал Александр? Глупец, зачем я спрашиваю... Вряд ли стража пропустила бы кого-то без его приказания. Почему он не пришел сам?
- Гефестион, выслушай меня. Сейчас не лучшее время для этого. Если кто-то увидит его у тебя…
- Так я уже стал преступником? Поэтому он не желает видеть меня? Что ж, у меня тоже мало желания видеть его.
Я смотрел и не узнавал Гефестиона. Сдержанный и спокойный, он никогда не позволял себе открыто проявлять чувства. Я не помнил его даже взволнованным. Лишь иногда, когда их с Александром взгляды пересекались, я замечал слабый отблеск страсти в его глазах. Гефестион не подпускал к себе никого, у него не было близких друзей, только два-три приятеля, среди которых был и я. Вероятно, Александр заменял ему весь мир.
Сейчас передо мной был настоящий Гефестион. Яростный, не сдерживающий свои порывы. Был ли Александр единственным, кто знал его таким?
- Что он собирается делать? Выслать меня? Какая-нибудь далекая сатрапия? О, я буду счастлив не видеть больше его надменное лицо!
- Гефестион... Ты знаешь обычное наказание за нарушение приказа царя.
Я не мог смотреть в глаза, отвернулся, давая его гордости возможность принять удар с достоинством.
- Постой, Птолемей... Не хочешь же ты сказать, что...
- Да, именно так. Ты знаешь порядок.
Он медленно пошел обратно в комнату. Вернулся с кувшином в руках.
- Выпьешь? Это вино бесподобно…
Его голос звучал совершенно спокойно, лицо выглядело непроницаемым. Дверь снова захлопнулась, это был прежний Гефестион, безупречно владеющий собой. Видят боги, я бы предпочел, чтобы он крушил все вокруг и проклинал Александра.
- Гефестион, он не может поступить иначе.
- Не стоит объяснять. Александр, справедливый Александр. Беспристрастный Александр. Великий Царь.
Вдруг он повернулся ко мне, схватил за руку. Его ладонь чуть дрожала, и я понял, чего ему стоило сдерживаться, сохранять маску безразличия.
- У тебя есть с собой кинжал?
- Что? Нет, конечно нет!
- Тогда я прошу тебя, Птолемей, мой добрый друг Птолемей... Принеси мне меч. Да послушай же! – крикнул он мне в спину, потому что я направился к дверям. Я не собирался позволить ему устроить кровавую резню со стражей.
- Гефестион, перебив стражников, ты ничего не добьешься. Хочешь, чтобы тебя приговорили к смерти?
- А разве это не смертный приговор? – Я обернулся. Гефестион улыбался, но от этой улыбки у меня похолодела спина. – Для моей чести, моей гордости? Моего имени? Я молю тебя, Птолемей, принеси мне меч. Позволь прекратить эту пытку раз и навсегда! Заклинаю тебя именем Зевса, выполни мою просьбу! Слишком долго моя жизнь мне не принадлежала. Я добровольно отдал ее… Но теперь заберу обратно. Я могу распоряжаться своей жизнью, ведь так? Или Великий Царь Александр может приказать мне жить, если я не хочу?
- Гефестион... Да неужели ты...
Так вот чего так боялся Александр. Теперь я понял и ни мгновения не сомневался, что Гефестион может пойти на такое. Не в порыве гнева, поддавшись чувствам, а хладнокровно и обдуманно.
Я выбежал за дверь. Приказав страже не впускать никого, даже слуг Гефестиона, бросился по коридору. Александр был на совете. Я вошел незамеченным и встал за спиной Леонната.
- А кто поведет гетайров, Александр?
Александр перевел на Кассандра тяжелый взгляд. Брови сошлись в одну линию на переносице, глубокая складка прорезала лоб. Его голос был настолько тихим, что я еле расслышал слова.
- А кто сейчас предводитель гетайров? Ты забыл?
- Я знаю, Гефестион. Но ведь он...
В следующее мгновение Александр швырнул Кассандра к стене.
- Гетайрами будет командовать Гефестион, и ты тоже будешь подчиняться, потому что он хилиарх! Второй после меня! Малейшее неповиновение ему я буду считать неповиновением мне, ты понял?!
Лицо Кассандра исказилось от боли. Я увидел, что прядь его волос осталась в руке Александра.
- Все свободны. Продолжим завтра.
Я подождал, пока мы остались наедине. Александр сидел, закинув ноги в сандалиях на стол.
- За что они все так ненавидят его, Птолемей?
- Александр, Гефестион просил принести ему меч.
Некоторое время он молчал, словно не расслышал моих слов, но я видел, с какой силой его ладонь стиснула подлокотник кресла.
- Знаешь, что это? - Он засучил рукав и показал тонкий шрам на левом плече. – Гефестион случайно задел мечом. Он всегда был быстрее меня, я не успел увернуться... Кровь хлестала... Ты не представляешь, что тогда сделал этот безумец! Полоснул сам себя, чтобы остался точно такой же шрам, как и у меня. Нам тогда по девятнадцать было...
Меня пугал его потухший взгляд. Я чувствовал, что должен сказать что-то, но любые слова казались бессмысленными и неуместными.
- Нужно приказать обыскивать всех, кто входит к нему. Или лучше вообще никого не впускать.
- Я уже распорядился, Александр.
Второй раз за сегодняшнее утро я видел странное, не понятное мне спокойствие.
- Ждать нельзя, – сказал Александр после долгой паузы. Он смотрел в одну точку, рука сжимала стилос. Костяшки пальцев побелели от напряжения. – Завтра на рассвете.
С громким хрустом стилос переломился пополам.
***
Александр
Эта ночь длилась вечно. Я не знал, о чем просить Аполлона – чтобы скорее наступил рассвет или чтобы он не наступал никогда.
Когда небо на востоке начало светлеть, я спустился во внутренний двор. Все было готово еще с вечера. Я не хотел, чтобы собиралась толпа, но не мог запретить. Конечно, многочисленные недоброжелатели Гефестиона ни за что не пропустили бы такого зрелища. Я готов был своими руками задушить Кассандра, явившегося в числе первых.
Потом я долго еще просыпался ночами, крича, видя каждый раз один и тот же кошмар. Руки стражников, сдирающие одежду с плеч Гефестиона. Его презрительно изогнутые губы. Врезающиеся в запястья веревки. Деревянный столб, забрызганный кровью. И свист плети, рассекающей кожу.
- Сколько осталось, Птолемей? – прошептал я.
Кровь тонкими ручейками стекала по спине и ногам Гефестиона, смешивалась с пылью. Эвмен потерял сознание после десятого удара. Я молил богов послать беспамятство и Гефестиону, спасти его от мучений, но он лишь гордо вскидывал голову каждый раз, когда опускалась плеть.
- Еще половина.
Я не смог сдержать стон. Птолемей положил руку мне на плечо, сжал.
- Он выдержит, Александр. Выдержит.
Только когда плеть взлетела в предпоследний раз, голова Гефестиона упала на грудь, тело повисло, удерживаемое лишь веревками. За все время он не проронил ни звука. Его спина превратилась в сплошную кровоточащую рану, длинные волосы прилипли к страшным вспухшим рубцам на плечах.
Я словно окаменел. Даже когда стражники подняли тело Гефестиона, отвязывая руки, и унесли его, я не сдвинулся с места.
***
Потянулись бесконечные дни. Гефестион медленно поправлялся. Не желая тревожить его, пока он был еще слаб, я приходил по ночам, когда он уже засыпал, и сидел до утра. Только в это время пустота, поселившаяся в сердце, отступала. Одиночество невозможно было преодолеть или заглушить вином. Я чувствовал, будто часть меня, самая важная часть, потерялась где-то. Или я сам потерял ее?
В один из вечеров я, как обычно, зашел в покои Гефестиона и немало удивился, увидев пустую постель. Одежда и оружие были свалены в кучу посередине комнаты.
Гефестион вошел в сопровождении своего молоденького слуги.
- Все, что я возьму с собой, лежит... - Он осекся, увидев меня. – Иди, Миртил, я позову тебя позже.
- Зачем ты встал? - cпросил я. На белой ткани его хитона виднелись засохшие пятна крови. Я подошел, не решаясь положить руку на плечо, дотронуться, боясь причинить боль.
- Я совершенно здоров и не намерен больше валяться в постели.
Он повернулся спиной и начал собирать свитки, лежавшие на полке возле ложа.
- Что ты делаешь?
- А ты не видишь, Александр? Уезжаю.
До меня не сразу дошел смысл слов.
- Уезжаешь? Куда?
- Возвращаюсь в Македонию.
- Но, Гефестион, не помню, чтобы я отпускал тебя...
Он обернулся. Злая усмешка исказила безупречную линию губ.
- Мне не нужно твое разрешение. Хочешь, чтобы я постоянно помнил, что ты царь? Что ж, я помню. Но я всегда любил Александра. Поэтому уезжаю. Я больше не вижу Александра, только Великого Царя.
Он продолжал собирать вещи. Я не знал, что сказать, все слова разом исчезли, настолько растерянным и беспомощным я себя чувствовал. Представить, что Гефестион, мой верный Гефестион когда-либо может оставить меня…
- Гефестион, прошу... Я не мог простить тебя, как бы это выглядело? Сколько раз ты ругал меня за то, что я выделял тебя из всех. Уже забыл, как набросился на меня, когда я во всеуслышание сказал, что ты тоже Александр? Забыл?
- Я всего-навсего просил дать мне разобраться с Эвменом самому! Не лезть! Но ты же так тщеславен, Александр! – Гефестион отшвырнул ногой шлем, валявшийся на полу. Он со звяканьем откатился в дальний угол. – Ты хотел, чтобы все увидели, какой ты прекрасный правитель, во имя справедливости не щадишь никого? А меня всегда было так удобно использовать для осуществления твоих желаний, не так ли? Тебе было мало, что я первым из всех македонцев прилюдно падал перед тобой ниц, ты решил устроить еще и это посмешище! Уходи, Александр. Я не прощу тебя, никогда.
- Но послушай...
- Я не желаю!
Все мои мольбы и увещевания казались бесполезными. Я наталкивался на молчание.
***
Птолемей
Я столкнулся с Александром в коридоре. В руке он нес плеть.
***
Александр
Другого выхода не оставалось. Я не мог отпустить его.
Войдя, я швырнул плеть на ложе. Под непонимающим взглядом Гефестиона разделся и отбросил одежду в сторону.
- И что все это значит, Александр?
- Твои шрамы, Гефестион. Я хочу, чтобы у меня остались такие же.
Он расхохотался, запрокидывая голову и откидывая волосы назад. Такое знакомое движение. До боли знакомое. В этот миг я как никогда остро почувствовал, что люблю его. Безумно, неистово. Как никого больше. Я бы отдал все, чтобы подойти и прикоснуться, обнять, но знал, что он не позволит.
- Не будь глупцом, Александр. Ты говоришь, как мальчишка. И потом... Ты действительно думаешь, что это сможет исцелить шрамы в моей душе?
- В твоей? А разве я не страдал? Я причиняю боль тем, кого люблю, раз за разом. Вижу их смерть, вижу их кровь на своих руках... Твою кровь, Гефестион! Ты думаешь, это легко?
Он молчал. Я подошел, взял его ладони в свои.
- Я не знаю, как просить тебя о прощении... Я здесь не как царь, а как Александр. Я люблю тебя. Я хочу делить с тобой всю боль, которую ты чувствуешь.
- Как Александр? Ну что же, с царем я соблюдал приличия. Но с Александром...
Удар в лицо заставил меня покачнуться, я почувствовал солоноватый привкус крови во рту. Следующий был еще сильнее, перед глазами поплыло, я пошатнулся.
- Хочешь чувствовать мою боль, Александр?
Я задохнулся и начал хватать ртом воздух, когда он ударил в солнечное сплетение. Но я не сопротивлялся, даже когда Гефестион грубо толкнул меня к кровати.
- На колени!
Я опустился на колени, опираясь грудью на ложе. Я не припоминал, чтобы Гефестион когда-либо был настолько агрессивен, но молчал. Кровь из разбитых губ горячими каплями стекала по подбородку.
- Хочешь делить со мной мою боль, так ты сказал?
Кожаные хвосты плети впились в спину. Не ожидая удара, я вскрикнул. Плеть опускалась снова и снова, сдирая клочья кожи.
- О чем ты думал, Александр, когда стоял там, когда смотрел на меня? Что можешь уничтожить меня так же просто, как и создал? Ведь это ты создал меня, ведь так? Кем бы я был без тебя?!
Он отбросил плеть, и я тут же почувствовал тяжесть его тела, вжимающего меня в край ложа, его руки, грубо раздвигающие мои бедра.
Боль прокатилась вдоль позвоночника, раз за разом, толчок за толчком ударяя все яростнее. Казалось, сам Арес вселился в Гефестиона.
- Как я ненавижу тебя, Александр, Великий Царь! Правитель всей Азии! Да будет проклята вся твоя империя!
Резким движением он вогнал фаллос еще глубже в мое тело. Я стиснул зубы, не позволяя вырваться стону. «Кем бы я был без тебя…» Он не забыл, он ничего не забыл! Даже боль, которую я чувствовал, не казалась мне достаточным наказанием.
- Как я ненавижу себя, Александр, за то, что делаю с тобой!
На ощупь я дотянулся до его руки, сжимавшей мое бедро, но Гефестион отдернул ее, словно страшась прикосновения.
- Ксандр...
Полувсхлип-полустон, и он обессилено упал мне на спину. Его тело сотрясалось от рыданий. Я осторожно высвободился, перевернулся и обнял его, прижимая к себе, чувствуя слезы на своей коже.
- Ксандр, прости меня... Прости, я не знаю, что делаю, мой разум отказывается повиноваться... Я слишком люблю тебя, слишком сильно люблю...
Я с трудом разбирал слова. Прижав его еще сильнее, начал гладить длинные волосы, плечи, легко касаясь едва заживших ран.
- Кто я, чтобы прощать тебя, Гефестион? Я лишь хочу, чтобы ты избавился от воспоминаний о той боли, что я причинил тебе.
Он поднял голову, прикоснулся к моему лицу.
- Ты в крови, Ксандр! Боги, что я сделал...
- Забудь. Забудь все сейчас. – Я поднял его, заставил лечь на кровать. Натянул покрывало, укрывая нас обоих. – Я люблю тебя. Я не смог бы жить без тебя, ни одного дня, ни одного мгновения. Той ночью, после того как стражники увели тебя... Я видел сон, что убил тебя своими руками. Чтобы не лишиться рассудка, я пришел к тебе...
- Я помню. – Гефестион улыбался, хотя слезы продолжали струиться по лицу.
- Но... Ты же спал!
- Я проснулся, когда ты поцеловал меня. Думаешь, я не почувствовал бы твоего прикосновения даже сквозь самый крепкий сон? Ксандр, после стольких лет ты еще столько не знаешь обо мне.
Я осторожно вытер слезы с его лица. Поцеловал, вспоминая его вкус, чувствуя, как снова становлюсь целым, нахожу недостающую часть себя.
- Ты не будешь ненавидеть меня, Гефестион?
- Я никогда не смог бы ненавидеть тебя, Александр, ты же знаешь, - прошептал он.
- А царя?
- Царя... Да, мог бы. Великий Царь Искандер... Иногда мне кажется, что я хочу убить его. Мне никогда не стать как те, кого ты называешь philobasileos.
Его голос был почти не слышен, глаза закрыты. Тело перестало дрожать, расслабилось в моих объятиях.
- И не надо, таких много. Но ты один. Philalexandros.
Я заснул, крепко прижимая его к себе. Как это было раньше. Как должно быть всегда.
***
Птолемей
Александр постоянно ловил взгляд Гефестиона. Не знаю, слышал ли он вообще что-либо из того, что говорил Неарх о подготовке аравийского похода. Гефестион стоял чуть поодаль, в оконной нише, пряча улыбку в уголках губ. Я понимал, что все переменилось между ними, видел по лицу Александра, слишком счастливому, чтобы это можно было скрыть. Когда совет был закончен, и все начали расходиться, он подошел к Гефестиону и украдкой сжал его ладонь. Я с трудом сдержался, чтобы не рассмеяться. Они снова вели себя как влюбленные мальчишки, которых я видел в Пелле много лет назад.
Когда Гефестион ушел, я не удержался.
- Александр, я рад за тебя. За вас.
- Мой добрый Птолемей.
Он улыбнулся мне, тепло и открыто. Я давно не видел его таким. Подойдя, обнял его, хлопнул по плечу.
- Ты выглядишь, словно тебе пятнадцать...
Его лицо перекосилось, словно от боли, когда моя рука коснулась спины. Кровь проступила на светлой ткани. Я остолбенел.
- Ничего, Птолемей. Да не смотри так, – видя мое непонимающее лицо, он засучил рукав. – Ты помнишь, я показывал тебе этот шрам? – Я кивнул. – Тогда ты должен понять.
Я бы никогда не поверил, если бы не видел собственными глазами. Все это скорее походило на миф, красивую сказку. На легенду, передаваемую из уст в уста. Такой любви не могло быть в реальной жизни. Но она существовала, и теперь я точно знал, что память о ней останется в веках так же, как память о великих победах Великого Александра.